Акварельные птички в городском пейзаже Одессы

Не всегда верьте анонсам! Иногда название или анонс фильма или спектакля уводят будущего зрителя совсем в другую сторону – не знаю, по чьей прихоти или благодаря чьей фантазии. Иногда это становится приятным сюрпризом.

Вот, например, «Голодный город» в галерее Invogue. Читаю анонс, и мое воображение рисует мне всякое несчастное-голодное-бесприютное… Прихожу на выставку, и вижу – милейшие создания на огромных листах, явно голодные, явно бесприютные, но несчастные ли? Нет, они очень по-своему счастливы, деятельны и – привлекательны! При чем здесь «голодный город»? Концепция – все дело в ней, эта выставка – только часть большого проекта, над которым работает киевский художник Роман Михайлов.

Сам художник, написавший акварельные портреты этих «городских» обитателей в полный рост, сказал: «Голодный город – это не о еде!.. Город невозможно насытить…»

Ну, это как в анонсе. А на самом деле, мне показалось, что название выставки и концепция были созданы, чтобы нас, зрителей, сюда привести, а там уже они – эти голодные существа – сами с вами разберутся. Они вас обаяют, и вам будет трудно от них уйти. Так было со мной, например. И не только со мной, судя по тому, что происходило на встрече с художником Романом Михайловым.

Только потом я увидела в выставочном пространстве конструкции из пенобетона и кирпичей, напоминающие о «спальных» районах – кирпичи и блоки, стоящие близко-близко друг к другу, но всё-таки не прикасаясь. Они стоят, казалось бы, надежно. Но стоит подуть ураганному ветру – все они упадут, как карточный домик на перепутье дорог, они снесут друг друга, эти «бюджетные» высотки с огромным количеством обитателей. Именно эти дома – «голодный город»…

А эти акварельные птички и зверюшки на стенах галереи, написанные Романом Михайловым – они такие милые! Может, они и живут в «голодном городе», но живут в своём мире… И вполне в этом мире выживают. Написанные «щедрой» кистью, по мокрой бумаге, или разводами, подтёками, образующими клювы, лапы, хвосты – они вызывают детскую радость любования. Их хочется рассматривать, чтобы понять тайну того, как они были написаны. Например, как перетекает одна краска в другую, создавая радужные разводы, превращая белую бумагу в живопись.

Как Роман это всё придумал? Как пришла эта идея? Как эти самые идеи вообще приходят? «Приходят, и надо сразу написать…» – легко отвечает Роман, слегка пожав плечами. «Больше говорилось, чем делалось… Акварель делается быстро, но требуется сконцентрированность…» – продолжил он рассказ про то, как пишет. Про то, что не слушает музыку, когда пишет. И не может нормально работать, когда рядом кто-то есть – это выводит из рабочего состояния.

…Огромная птица, похожая на пингвина, но свекольного цвета, требовательно клацает клювом на огромном листе ватмана: «Услышьте меня! Я – одинок!». Бегут куда-то похожие на хомячков и одновременно на ящериц радужные «мумзики» (простите, это я их так назвала) – с тонкими лапками и ажурными пальцами – нежные, танцующие. Жираф – или не жираф, а страус – придумайте сами – прислушивается к чему-то… Птички!.. Птички из проекта «Прерванный полет».

«Грязные» краски, расплывающиеся мазки – из антиэстетики рождается эстетика. И можно ловить кайф от того как краски перетекают одна в другую, растекаются по прожилкам бумаги… А потом сделать несколько шагов от бумажного полотна и увидеть, как из акварельного тумана проступают силуэты странных птиц, которые совсем как люди.

«Художник вообще никому ничего не должен… Нарисовать, как на Андреевском спуске, не смогу. Потому что художник – как сторожевая собака, он должен уловить!..» – Роман пытается объяснить, почему он так пишет. Но разве нужно объяснять? Остановитесь и рассмотрите. Отступите пару шагов и снова рассмотрите. Подойдите еще раз, но с другой стороны… Хотелось написать «понюхайте и лизните» – я, например, очень люблю запах свеженаписанных маслом картин, это для меня запах радости и чуда… Но акварели не пахнут. На них можно лишь смотреть. И находить в них радость любования, даже если на бумаге нет, казалось бы, тонкой работы кистью. У Михайлова грубоватая «детская» акварель – я бы ее назвала «городской» – она выросла из серых городских пейзажей, грязной осени и не менее грязной весны, зимы почти без снега, лета в пыльных городских кварталах. Наверное, отсюда – «серобуромалиновые» оттенки красок. Но они становятся откровением, если к ним присмотреться.

Попробуйте, присмотритесь, и я надеюсь, вам тоже повезет увидеть в этом красоту. Спешите, скоро эта выставка сменится другой!..