Вячеслав Эйнгорн: «Стремясь к абсолютному первенству, человек рискует оказаться в пустоте»

ВОЛНОРЕЗ продолжает размещение материалов одесской шахматной «Школы чемпионов» (odessachess.com). На этот раз предлагаем интервью с Вячеславом Эйнгорном...

Международный гроссмейстер Вячеслав Эйнгорн всесторонне реализовал себя в шахматах: добился выдающихся результатов в командных и индивидуальных соревнованиях, привел к победам женскую сборную страны в качестве тренера, написал ряд трудов по теории шахмат. Спортивный и жизненный опыт моего собеседника позволяет утверждать: Вячеслав Семенович – настоящий шахматный философ. Его ответы всегда взвешены и глубоки, что в полной мере проявилось во время интервью.

— Вы пришли в шахматный клуб в возрасте 12 лет. Почему так поздно?

— Так уж получилось. Да и карьерный рост занял у меня целых 18 лет – были другие времена. Конечно, по современным меркам в шахматах можно и нужно все делать намного быстрее.

— В интервью сайту “ChessPro” вы сказали, что в детстве вам не понравилась «Моя система» Нимцовича. А какую шахматную книгу вы бы посоветовали молодым игрокам в качестве системного руководства по теории шахмат?

— Пожалуй, никакую. Читать следует разных авторов, и при этом учиться думать самому. Попробую перефразировать Булгакова: нельзя поместить всю свою привязанность в одну книгу! Такое образование будет скудным.

— В чемпионате СССР 1984 года вы занимаете третье место, в следующем – опускаетесь в первую лигу. Чем вызваны столь резкие перепады в карьере шахматиста?

— Очень трудно оставаться долгое время на высоте. Обычно это удается только чемпионам мира – да и то далеко не всем.

— Вы как-то сказали, что Андрея Соколова невозможно было обойти в чемпионате СССР 1984 года, а Виталия Цешковского – в чемпионате СССР 1986 года. Почему?

— Просто в том месте и в то время они оказались явно сильнее остальных участников.

— В чемпионате СССР 1988 года вы сыграли вничью и с Карповым, и с Каспаровым. С кем из них играть было труднее?

— С Карповым я играл в середине турнира, а с Каспаровым – в заключительном туре, когда днем ранее неудачно провел доигрывание и лишился шансов на медаль. Так что, пожалуй, с Каспаровым играть было легче.

— С кем еще из чемпионов мира вы встречались за доской (возможно, рапид, блиц)?

— Рапид и блиц – это несерьезно. Мне довелось сыграть несколько турнирных партий со Смысловым и Талем, но еще интереснее было просто с ними общаться.

— Вы довольно успешно тренировали женскую сборную Украины по шахматам. В чем сложность тренерской работы на уровне сборной страны?

— Там хватает всего понемногу. Чем выше этот пресловутый уровень, тем больше появляется разных дополнительных факторов, которые мешают тренеру добиваться нужного результата.

— А в чем заключается сложность работы именно с женским коллективом?

— Без привязки к конкретному коллективу на такой вопрос трудно дать ответ. Однако мой собственный опыт является сугубо негативным, и поэтому я не вижу смысла говорить о женской сборной Украины. А вот разговор о “женских шахматаx” вообще действительно может быть интересен.

— Вы становились бронзовым призером чемпионатов СССР, становились чемпионом Европы в составе сборной СССР, чемпионом мира в составе сборной Украины, добились успеха в качестве тренера сборной страны. Какое из ваших спортивных достижений вы считаете самым главным?

— Затрудняюсь сказать – все они стали частью биографии и совсем не похожи друг на друга.

— Вы многого добились в шахматах. И все же: что помешало вам достичь большего?

— Я не жалуюсь на свою шахматную судьбу. “Достичь большего” одновременно значит “пожертвовать большим”, а стремясь к абсолютному первенству, человек рискует оказаться в пустоте. Мне нередко приходилось быть победителем в различных соревнованиях и всегда в самом конце возникало это мимолетное, но очень неприятное ощущение пустоты: цель достигнута, дальше нечего делать. 

— Есть ли какой-то эпизод в вашей шахматной карьере, который вы считаете своей ошибкой и хотели бы изменить?

— Конечно, есть – и не один. Но альтернативную историю пусть составляют любители фантастики, в реальной жизни (как в шахматной партии) нельзя брать ходы назад. 

— В данный момент вы сотрудничаете со «Школой чемпионов». В чем отличие работы с детьми от работы со зрелыми шахматистами?

— Детям нужны примеры, а взрослым – доказательства.

— С кем заниматься сложнее и почему?

— Бывает по-разному. Сложно установить контакт, попасть на одну рабочую волну.

— Вы – опытный тренер. Можно ли, работая с учеником в возрасте 12-14 лет, уверенно сказать, что у него большое будущее в шахматах?

— Нет, подобные предсказания столь же недостоверны, как прогноз погоды. Можно только оценить потенциал.

— Вы говорили, что однажды вам довелось выслушивать признание Ботвинника в любви. Что это была за история?

— Смешная история. Так как чемпионат СССР 1988 года я начал с опозданием, то в первый день доигрывания играл пропущенную партию. А затем появилась еще парочка отложенных, и одну из них мне назначили доигрывать в выходной. Тогда я позвонил главному судье Ботвиннику, выразил несогласие и заявил, что подам официальный протест. “Ну что вы, Слава!” – сказал в ответ Михаил Моисеевич, – “как же можно, ведь мы все вас так любим!” Услышав такое, я буквально потерял дар речи, попрощался и положил трубку. День для отдыха пропал, но зато осталось забавное воспоминание об основоположнике советской шахматной школы.

— Что за человек был Ботвинник?

— Герой своего времени, “патриарх” – как его любили называть и называют до сих пор в знак признания заслуг перед шахматами. Согласитесь, звучит очень неплохо. Во всяком случае, куда почтительнее, чем “злодей” или (тем более) “гаденыш”.

— «Эпоха Ботвинника» — уникальный период в истории шахмат. Михаил Моисеевич мог надолго забросить шахматы и переключить внимание на совершенно другие сферы. Но после поражений в матчах на первенство мира мобилизовывал все силы и дважды возвращал утраченное. Про Михаила Таля известно, что он играл матч-реванш с Ботвинником, будучи серьезно больным. А почему проиграл матч-реванш Василий Смыслов?

— Наверное, тут уместно вспомнить, что как раз Смыслов объяснял причину своей неудачи в матче-реванше серьезным недомоганием и болезнью во время соревнования. Но Василий Васильевич мог и слукавить, так что к его словам стоит отнестись с некоторой осторожностью.

— Существует мнение, что Давид Бронштейн – один из самых талантливых шахматистов среди тех, кто не стал чемпионом мира. Как вы считаете, почему ему не удалось стать чемпионом мира?

— C'est la vie. Бронштейн первым успешно оспорил превосходство Ботвинника, но остановился в шаге от вершины. И эта трагическая оплошность наложила неизгладимый отпечаток на всю его дальнейшую жизнь.

— Как бы вы сформулировали определение понятия «шахматный гений»?

— А почему именно “шахматный”? Гений легко и непринужденно делает то, что другим удается только в результате значительных усилий.

— Можете ли вы назвать трех самых одаренных шахматистов за всю историю?

— Могу назвать двух: Капабланка и Таль.

— Нынешний чемпион мира Магнус Карлсен способен выигрывать в позициях, в которых большинство шахматистов высочайшего класса согласились бы на ничью. Как вы считаете, это проявление гениальности или кропотливая работа с компьютером?

— Гениальностью такое не назовешь, но умение выжимать из позиции максимум ее возможностей является несомненным преимуществом, особенно в условиях современного контроля времени.

— Способен ли кто-то из действующих шахматистов обыграть Магнуса Карлсена в матче на первенство мира?

— Поживем – увидим, последние выступления чемпиона совсем не впечатляют.

— Магнус Карлсен в разговоре с журналистами британской газеты «The Telegraph» заявил, что Таля «обыграл бы довольно легко», а с Фишером пришлось бы все же напрячься. Как, по вашему мнению, закончились бы такие матчи?

— Честно говоря, мне кажутся нелепыми эти прогулки на машине времени, но давайте попробуем хотя бы корректно формулировать начальные условия эксперимента. Если перенести Таля и Фишера в наше время, дать им для подготовки компьютеры с базами данных и предложить сыграть партию с Карлсеном за два часа – тогда да, явное преимущество будет у Магнуса, как у более опытного пользователя шахматных технологий 21-го века. Однако гораздо интереснее было бы (с точки зрения чистой науки, разумеется) извлечь из Карлсена всю компьютерную начинку, отправить его поочередно в 1960 и 1972 годы, а потом узнать мнение Таля и Фишера об этом пришельце из будущего.

Интервью провел Олег Пархитько