«Все-таки в очень тяжелое время мы живем. И никуда нам от этого не деться…». Видео

Времена наступили бесконечно сложные. То и дело происходит нечто такое, чему нет внятного объяснения. Как из-за незаконного продвижения по службе шофера и некоторое превышение затрат на празднование дня милиции
может оказаться в наручниках бывший главный начальник ведомства, которому никто никогда за всю предыдущую историю Украины не считал миллионов, пущенных на поимку преступников, а то, бывало, и на ветер? Почему дела запертых в СИЗО, причастных к газовому сюжету экс-руководителей серьезных ведомств суд не желает объединять с уголовным делом против Тимошенко, хотя они выполняли ее указания и никаких действий по своей инициативе не предпринимали? Что делать с заявлением российского руководства о том, что все газовые соглашения были подписаны в соответствии с действующим на то время международным правом и оспорены быть не могут? Тут нужно либо объявить северному соседу бойкот, либо снять с Тимошенко обвинения? Кто ответит, наконец, на вопрос, кому и зачем нужна посредническая фирма «Росукрэнерго», когда государству ничто и никто не может помешать закупать топливо напрямую, через «Нафтогаз Украины», если не у «Газпрома», одного из лукавых учредителей РУЭ, то у Туркмении и прочих владельцев неисчислимых запасов газа? Еще труднее объяснить не только украинцам, но всему мировому сообществу, почему была арестована Тимошенко, по-прежнему один из наиболее ярких лидеров оппозиции, за которого на последних президентских выборах проголосовала половина без малого избирателей по всей стране; фигура харизматическая, чей политический вес в глазах западной демократии все еще весьма высок. Зачем потребовался этот фарс? Да, Тимошенко действительно всеми доступными для нее способами демонстрировала неуважение к суду. Это, конечно раздражает, но, согласно закону, не может быть поводом для изменения меры пресечения. И этот казус нашей украинской Фемиде еще придется как-то мотивировать и Европейскому Союзу, и России, и Соединенным Штатам. Да что тут говорить, только в нашем уродливом законодательстве разбирательство такого масштаба может осуществляться председателем слушаний единолично, без привлечения к процессу еще двух коллег, не говоря уже о суде присяжных. Господин Киреев, постоянно находящийся перед непредсказуемой обвиняемой в состоянии гроги, сам решает, удовлетворить ходатайство защиты о своем отводе или нет. И не удовлетворяет. Это ли не крючктоворство на грани мошенничества?

Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Здесь не идет речи о степени вины или невиновности Луценко, Тимошенко и других сидельцев Лукьяновского СИЗО. Речь идет о тревожной, на грани фола, обстановке в неудержимо нищающей стране, которую ежедневно сотрясают новости об очередных невероятных арестах; смешных, копеечных обвинениях, связанных на поверку либо с переделом собственности, либо с политической конъюнктурой. Произнося эти слова, я не делаю революционного открытия. Об этом сутки напролет торочат в любом троллейбусе, кафе или кухне, ибо безжалостные СМИ, выполняя естественную свою функцию, не оставляют нас в покое ни на минуту. А сопоставление виртуальной картины мира с тем, что творится в наших коротких жизнях; сравнение списков журнала «Форбс» с перечнем пенсионеров, влачащих жалкое существование на восемьсот гривен в месяц; ураганных затрат любого из олигархов -- со сквозняками в собственных карманах вызывает в нас ощущение надвигающейся катастрофы. На этой тревожной ноте закончим общие рассуждения и перейдем к одесским событиям, в которых, как в капле воды, отражается происходящее в славной столице Украины.

Те, кто надеются на то, что наш заступник; не испытывающий усталости молитвенник за всех за нас перед властями предержащими; человек, которому и сны-то, судя по его речам, снятся не о всяких глупостях, как нам, маленьким, а преимущественно -- о благоденствии города, поднимет голос в защиту одессита Павлюка, совершают большую, системную ошибку. Господин хороший Костусев, все меньше и меньше делами своими напоминающий милые его сердцу эталонные образы великих градоуправителей; изворотливый политикан, сумевший в октябре прошлого года взять подозрительного начальника одесского морского торгового порта на простенькую наживку, обещая – и от себя, и от партии, которой служит, -- поддержку везде, где таковая потребуется, сегодня ограничивается кисло-сладкими заявлениями о том, что надеется на правовое разрешение криминальной коллизии. А на Героя Украины Павлюка, обнаружив, что одним наскоком с ним не справиться, что лифты ремонтировать в портовой гостинице он, как арендодатель, имел полное право, завели уже третье уголовное дело. Нужно будет, заведут и четвертое, и пятое.

Что творит у нас сегодня прокуратура и как честна украинская Фемида, мы видим, повторяю, на каждом шагу. И этот нерассуждающий пресс удается остановить над головами, которые он готов в следующую минуту сокрушить, лишь в тех конкретных случаях, когда возникает мощный общественный резонанс. Только опасение окончательно дискредитировать себя в глазах населения, потерять реальную власть над нами может заставить прокурорско-судейскую машину, по крайней мере, забуксовать. Стало быть, Костусеву, если он не лгал Павлюку во время избирательной кампании, если он действительно этого человека почитает, доверяет ему, как в преддверии выборов, следует бить во все колокола. Но он молчит, а делают это другие, в том числе, и по иным поводам, ибо считают себя гражданами со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. А костусевское поведение вызывает в памяти судилища сталинских времен, когда вчерашние друзья и товарищи, верные сослуживцы и единомышленники клеймили словами, язвящими души похуже раскаленного железа, своих недавних кумиров, обвиненных в каком-нибудь вейсманизме-морганизме, призывая их немедленно разоружиться перед партией и покорно принять заслуженное наказание. Очень хотел бы ошибиться, но думаю, что стоит беспристрастному крымскому судилищу заявить относительно Павлюка – виновен, как врио городского головы публично отречется от своего бывшего соратника.

{flvremote}http://www.krug.com.ua/public/video/0811/09/OTRAGENIYA_184.flv{/flvremote}

Впрочем, чего мы хотим от него, давно, на мой взгляд, засидевшегося на незаконно захваченном месте?! Сравните Костусева до выборов с тем, чем он стал спустя девять месяцев после назначения на вожделенную должность градоначальника. Тот, прежний, Костусев был полон доброго энтузиазма, демонстрировал готовность жизнь положить за горожан. Если бы нам понадобилось, этот политический миссионер отважился бы, казалось, ради нас и на послушание в качестве санитара лепрозория. Он еще недавно прилюдно молился на Маразли, одну из своих икон, жалея только о том, что не так богат, как этот грек, к которому Одесса испытывает самое горячее расположение, -- иначе столько сделал бы для города, что благодарные одесситы воздвигли бы ему при жизни памятник не хуже пушкинского бюста.

Зато теперь этот герой нашего безумного времени -- язвителен, нахален, пренебрежителен и груб. С теми же журналистами, хотя бы, которым с видимым удовольствием еще недавно заносил хвост. Нынче он охотно объясняет этим выскочкам, что не след приставать к нему со всякими идиотскими вопросами в неположенных местах и в неуместное время. Какое время надлежит считать уместным, он уточнить не потрудился. Ему известно лишь то, что с газетами и телекомпаниями, запятнавшими себя оппозиционными взглядами и оттого глубоко им презираемыми, нельзя вступать в контакт ни при каких обстоятельствах. Полагаю, и свое противозаконное распоряжение об обязательной аккредитации журналистов, желающих работать с горисполкомом, и особом пропускном режиме, установленном для проникновения в админздание, он издал для того, чтобы раз и навсегда избавить себя от необходимости общения с непонятливыми писаками и репортерами, пытавшимися, кстати, вытянуть из него хоть какое-то истолкование последнего скандала с Гончаренко, которого силой остановили, если помните, на пороге мэрии, куда он пытался попасть по долгу службы. Пусть гадают на кофейной гуще. А тот факт, что это распоряжение, изданное, между прочим, уже после инцидента в святом семействе, местная прокуратура признала, вопреки очевидному диссонансу с действующим законодательством, правомерным, отнюдь, не свидетельствует о том, что там, в прокуратуре, сидят сплошные неучи. Этот вердикт лишь подтверждает печальный вывод: конъюнктурные мотивы, вызывающие к жизни некоторые прокурорские фантазии, значат в реальной действительности куда больше, чем законы, мораль и нравственность, не упоминая уже об элементарном здравом смысле. Но что тут поделаешь! Мы здесь живем!

Один из ярчайших примеров преступной алогичности происходящего вокруг нас – обещание Костусева сделать все возможное для того, чтобы забрать рынок Северный в коммунальную собственность. Не будем тратить слов, напоминая вам во всех подробностях о том, кто, когда и на каких правовых основах построил этот рынок, который за годы был раскручен до таких масштабов и уровня рентабельности, когда начал, как магнитом, притягивать к себе внимание мародеров новой формации. А эта публика любыми способами сначала уничтожает предприятия, на которые положила глаз; загоняет тем или иным образом их в долговые ямы, вызывает забастовочные настроения, провоцирует конфликты внутри рабочего коллектива (в данном случае – арендаторов), а потом, выбрав подходящий момент, возглавляет деструктивные силы и отбирает завод, фабрику, или, как сейчас, рынок у отчаявшегося, уставшего сражаться старого собственника. Иногда что-то ему платит, иногда – нет. Бывает, и просто приходит к хозяину и говорит: отдай, не упрямься, иначе завтра твой бизнес будет стоить на порядок меньше, а через месяц вовсе пойдет с молотка. Бывает заводит уголовные дела по надуманным поводам. Арсенал ее приемов велик. Все это, практикующееся сегодня сплошь и рядом, называется, повторю это слово, переделом. Если удалось провернуть подобный трюк с семейством Музалевых, прекрасных хозяев, чья сеть супермаркетов «Таврия» -- один из выдающихся образцов прибыльной и цивилизованной организации дела, что уж тут рассусоливать о каком-то рынке, чьи собственники, назначив администрацию, напрямую делами предприятия не занимаются. Конечно, их тоже могут попытаться попросить выйти вон, невзирая на права и закон. Но если даже понадеяться на то, что этого не произойдет, ситуация вокруг «Северного» все равно останется в городской истории попыткой ползучего рейдерского захвата. На сей раз с участием горадминистрации.

Дирекция рынка документально доказала, что все существующие к настоящему времени требования коллектива арендаторов приняла во внимание. Стоимость квадратного метра торговых площадей – самая низкая в городе. Павильоны и контейнеры, выстроеннык предпринимателями за свои деньги, принадлежат им и только им. А спортивно-развлекательный комплекс, который предполагалось здесь возвести, строиться не будет. Чего же еще? А вот чего – отдайте рынок в коммунальную собственность города! Зачем? Ведь город, напротив, постоянно стремится (последний пример – аэропорт) избавиться от своей коммунальной собственности, переложить затраты на ее содержание на инвестора. И тут он поступит так же. Немедленно, как и нынешняя администрация рынка, сдаст его территорию, все торговые площади в аренду. Но именно здесь собака и зарыта. Вопрос -- кому сдаст? Да, конечно, кооперативу, объединившему малую часть торгующих на рынке людей. Кооперативу, который хочет перекроить рынок в свою пользу. И не только в свою, ибо всем известно -- идеологической поддержкой захвата выступает марковская партия. Чужой хозяйственный клин с давних пор обещан ею под вспашку Бовбалану, хорошо знакомому телезрителям своими агрессивными выступлениями, связанными с разными одесскими базарами -- от автомобильного до Северного.

Чего же тут не понять! Самые выгодные, с точки зрения рейдеров, сферы приложения сил – строительство и рыночная торговля. Как же пройти мимо!? А Костусев, подыгрывая Бовбалану и его компании, выступает жалкой марионеткой. Мало похоже на то, что было характерно для эпохи Гурвица, когда тоже скрещивали копья сторонники разных форм организации рыночной деятельности, но все сходились на одном: необходимы общие, разумные правила торговли на городских рынках, устанавливающие между администрацией и арендаторами отношения, которые никто не имеет права нарушить. А город брал на себя роль гаранта соблюдения достигнутых сторонами договоренностей, то есть становился во всех конфликтах, возникающих между предпринимателями и владельцами рынков, чем-то вроде третейского судьи, тем самым косвенно защищая интересы горожан. Увы, администрация Гурвица закончить эту работу не успела. А мы получили то, что сами для себя наколдовали в один из последних теплых октябрьских деньков.

Ну, и напоследок. Один из вопросов, на который врио городского головы не пожелал оппозиционному журналисту отвечать, звучал примерно так: «Почему вы постоянно твердите о своем уважении к ветеранам, а сами отбираете у них благотворительные столовые?» А что Костусев мог ответить? Мог ли он признаться в том, что все его прекраснодушные речи по поводу ветеранов или, скажем, детей -- есть образец фантастического лицемерия; что подмена реальной, ежедневной, прозаической работы над бесконечным числом городских проблем идеологической трескотней давно стала для него и его окружения чем-то вроде камуфляжа, скрывающего их подлинные физиономии от вопрошающих глаз городского сообщества.

Понимаете, я не хочу всех красить одной краской. У меня нет поводов сомневаться в искренности депутата Косьмина, озабоченного тем, чтобы останки солдат Великой Отечественной, до сих пор рассеянные по бывшим полям сражений, были найдены, идентифицированы (где удастся) и преданы земле. Это естественное, уважительное отношение к павшим воинам, свойственное каждой развитой цивилизации. При этом оно переносится и на тех, кто воевал в рядах противника. Солдат есть солдат, дитя человеческое, которому выпала, часто не по своей воле, тяжелая судьбина быть похороненным вдали от родных могил.

Я понимаю другого депутата, Геннадия Труханова, серьезно озабоченного патриотическим воспитанием молодежи на примерах военной истории, чему он отдал много сил и времени.

Но я никогда не поверю в искренность Костусева, который явился в знаменитый детский дом «Жемчужинка» на открытие музея боевой славы, совершенно, мягко выражаясь, неожиданного в этом здании. Детишки, упакованные в специально сшитую для них солдатскую форму. Письма с фронта, которых большинству из воспитанников «Жемчужинки», старшим из которых едва исполнилось одиннадцать, не прочесть. Фотографии, ничего им, живущим пока, слава Богу, в атмосфере сказки, не говорящие. Образцы оружия, которое с упоением рассматривает Костусев рядом с малышом в униформе. Все это страшно напоминает именины врио городского головы в пионерском лагере «Виктория», которые он сентиментально квалифицировал как подарок детям. Мне трудно уяснить себе, почему умные, не в пример некоторым, хозяева и дирекция «Жемчужинки», одного из лучших на Украине, честнейших и бескорыстнейших детских домов, пошли на этот фальшивый спектакль. Фальшивый, потому что главную роль в нем сыграл насквозь фальшивый человек, готовый ради пиара решительно на все.

Давайте будем честны перед собой. Теперь у нас в течение семидесяти трех дней будут часто и прочувствовано говорить о героической обороне Одессы. И это нормально. Худо только, что мы, вероятно, не уйдем от общих мест, школярских сведений, заезженных тезисов. Никто не попытается – не в домах ребенка, конечно, а и в более серьезных аудиториях – рассказать горькую правду об обороне, о взаимоотношениях военачальников на этом участке фронта, о противоречиях между ставкой главковерха и теми, кто был вынужден беспрекословно выполнять ее указания; о том, что на самом деле происходило здесь тогда и потом, после сдачи Одессы, когда малые силы сопротивления были почти полностью, чуть ли не заживо похоронены в катакомбах.

Я понимаю – детям десяти-двенадцати лет нет дела до какого-нибудь пакта Молотова-Риббентропа. Однако не будем себе лгать -- не только им, а и ребятам постарше точно так же безразличны однообразные, совершенно неосязаемые, эфемерные, не задевающие сознания разглагольствования о своих военных подвигах очень старых людей, у большинства из которых давно необратимо повредилась память, Одно дело, когда к детям приходит, волоча исковерканную в бою ногу, солдат-окопник Григорий Балановский, и рассказывает о том, что такое война его сорокопятки на клочке насквозь простреливаемой сталинградской земли, а другое – вчерашние интенданты, гордо повествующие о движении фронтов. Да, и перед ними нужно снимать шапки. И они вдоволь нахлебались фронтового горя. Но не стоит, размышляя о подлинном патриотизме, оставаться в рамках абсолютно сегодня беспомощной – люди-то решительно изменились – совковой пропаганды, с ее наглядной агитацией и лицемерным словоблудием. Мы проявили некоторую изобретательность только в военно-полевых представлениях, посвященных реконструкции боев. И жалко, потому что там чувствуют себя, как рыбы в воде; наживаются на этом пройдохи, разрывшие сотни случайных, заброшенных могил в поисках военно-исторических раритетов. Дети компьютерной эры заслуживают иного к себе отношения.

Нам давно следует понять, что есть лишь два способа патриотического воспитания молодых людей на примерах их собственной истории. Один – личностный, соприкосновение с действительными участниками событий, которые, исходя из их психофизического состояния, еще способны вступить в живой, интимный контакт со слушателями, вызвать у них любопытство и сочувствие. Таких людей остается все меньше и меньше. Скоро, к сожалению, и вовсе не останется. Второй – интеллектуальный, сводящийся к информированию аудитории о современных, лишенных идеологической окраски и привкуса квасного патриотизма концепциях великого противостояния, опирающихся на документальные свидетельства и аналитику. Пора понять, что самая суровая правда о войне не умаляет подвига советского солдата, потому что он, солдат, ее выиграл, вынес на своих плечах. Выиграл вопреки политическому руководству армиями; вопреки генералам, лучших из которых окопники называли мясниками; вопреки стратегической бездарности главковерха. И потому эта правда – есть гимн величию народного подвига и реквием режиму, с которым мы никак до конца не можем распрощаться. Если мы этого не поймем, так и будем в глазах тех, кого пытаемся воспитывать, выглядеть, как сказала о пропагандистских потугах Костусева моя жена, «заблудившимися во времени».

А пока – снова скажу о том, что предлагал уже не однажды, – пока давайте возьмем оставшихся на земле ветеранов войны, в том числе, и обороны Одессы, на полное содержание городской громады. Пусть в общий котел внесет свою долю и наш городской очильник. Тогда он будет выглядеть куда честнее, нежели сейчас, в окружении рекрутированных на час-другой малышей.

Нет, все-таки в очень тяжелое время мы живем. И никуда нам от этого не деться…

Всего вам доброго!

Валерий Барановский
Программа «Отражения»
Одесса