Одесса. Скорость смещения склона у берега достигает десяти-пятнадцати миллиметров в год

Известно, что быть впереди планеты всей Одесса считает для себя правилом. Быть может, потому, что построена она на особых, подвижных берегах. Как утверждают специалисты, уникальных по своей природе.

Вверх по Потёмкинской

Действительно, об оползнях одесского побережья известно во всем мире. Их классическую природу изучало не одно поколение геологов и гидрогеологов. А городские власти столкнулись с их коварством практически сразу после строительства порта. По литературным данным, первые оползни в районе Приморского бульвара сошли в 1824 году, да и последующие годы «порадовали» обвалами.

Именно тогда началась история борьбы с оползнями одесского побережья, первое рукотворное свидетельство тому — Потемкинская лестница. Да, это чудо инженерной мысли, визитная карточка города, одна из самых известных его достопримечательностей, задумывалась одновременно и как жесткая конструкция, скрепляющая склон над морем.

— Конечно, тогдашнее видение природы оползневых процессов было далеко от современного, — объясняет заведующий кафедрой инженерной геологии и гидрогеологии Одесского национального университета имени И.И.Мечникова профессор Евгений Черкез. — Основное внимание уделялось подземным водам, их считали виновниками всех бед. И только много позже ученые стали понимать, что основной причиной сползания склонов является процесс, называемый абразией, то есть размыв берега волной прибоя.

После строительства гидротехнических сооружений в районе порта оползни улицы Приморской потеряли свою классическую природу и постепенно сошли на нет. Конечно же, в этом случае большое значение имело и то, что в порту была применена система дренажей, отводящих потоки подземных вод в море.

Однако в дальнейшем, пока обвалы еще не обнаружили себя во всей красе и мощи, противооползневые мероприятия в городе носили разрозненный характер. Первое достаточно серьезное дренажное сооружение было создано в конце XIX века на мысе Большой Фонтан, там, где находился первый одесский маяк. Поперек мыса провели дренажную галерею высотой восемь метров. Но это не оказало существенного влияния на оползневые процессы. Море продолжало уносить одесские берега. Еще одно наступление на оползни было предпринято в 1914 году. Тогда в районе Ланжерона и улицы Черноморской также была выстроена галерея, так и не оправдавшая возложенных на нее надежд. Много позже, в пятидесятые годы, знаменитая улица Черноморская, на которой когда-то жил Паустовский, в одночасье лишилась своей четной стороны — она съехала в море с оползнем весом в несколько сотен тысяч тонн. Оползень в районе улицы Львовской (13-я станция Большого Фонтана) унес с собой большой кусок берега, оставив нависающий над морем изрезанный трещинами край плато, грозящего следующими обвалами. Пришлось даже изменить маршрут восемнадцатого трамвая, так как рельсы теперь проходили прямо по краю обрыва.

Первый мировой опыт защиты берегов с помощью волнолома также произошел в Одессе. В 1933 году в морской акватории Ланжерона были уложены бетонные плиты, выступающие над уровнем морем. Видимо, инженеры решили, что кашу маслом не испортишь. У природы по этому поводу было другое мнение. Первые же штормы разбросали, казалось бы, надежно укрепленный волнолом как соломинку. От волнореза практически ничего не осталось, такова была сила напора воды. Стало очевидно, что волнорезы необходимо опускать ниже кромки воды, что, кстати, улучшало бы и водообмен.

Уже в пятидесятые годы на нитке пляжей от Ланжерона до Кирпичного переулка появились поперечные буны (траверсы). Предполагалось, что траверсы задержат поток песчаных береговых наносов и аккумулирует его на пляжных полосах между морем и склонами. Увы, и эта попытка потерпела неудачу. Траверсы просуществовали недолго, их разрушили море и ветер.

— В те годы в Одессе было организовано совещание, на котором собрались специалисты мирового класса. Тема была одна — как защитить одесский берег, — рассказывает Евгений Черкез. — Итогом конференции стало беспрецедентное создание комплекса берегозащитных сооружений одесского побережья.
Запруда

В результате море и склоны от Ланжерона до мыса Большой Фонтан стали такими, какими мы их видим теперь. Теперь ученые и инженеры «одевали» прибрежную зону со всей тщательностью. На берегу появились поперечные траверсы, им сопутствовали заглубленные (на восемьдесят сантиметров ниже уровня моря) волноломы. Со стороны берега гасил энергию волны песок насыпного пляжа. Сами склоны тогда срезали для большей устойчивости и насадили на их пологие теперь террасы рекомендованные учеными деревья и кустарники. Но и это было не все.

— Противооползневые мероприятия включали в себя дренажные сооружения, которые должны были брать на себя воды обильного понтического водоносного горизонта, — продолжает ученый. — Обычно вода, попадая на склон, размягчает породу, снижает ее прочность, и та начинает смещаться. Этого нельзя было допустить, иначе все усилия гидрогеологов и инженеров оказались бы, как и в прошлые разы, тщетными. Дренажная галерея от Ланжерона до мыса Большой Фонтан длиной двенадцать километров и диаметром двести двадцать сантиметров представляла собой грандиозное сооружение. Воды понтического горизонта поступали в галерею и выводились из нее в штольни.
Да, те трубы, которые мы видим сегодня в районе Отрады, Дельфина, и есть водоотводящие штольни. Казалось бы, проблема решена. Но с развитием города формируется поток грунтовых вод верхнего водоносного горизонта, которого когда-то не было. Чтобы перехватить и этот горизонт, не пустить его в береговую зону, была применена система дренажных скважин. Таким образом предусматривались все возможные «утечки» склонов.

Первая очередь противооползневых сооружений прошла от Ланжерона до Аркадии. Вторая — от Аркадии до мыса Большой Фонтан. Оставалась третья — от Фонтана до Черноморки.

Проекту не суждено было воплотиться в жизнь — планы скорректировали масштабные социальные потрясения, от которых мы не пришли в себя, может быть, еще и сейчас.

Исчез Союз с его большими претензиями, но и, надо признать, большими деньгами. С тех пор о строительстве третьей очереди говорили не раз, но так на разговорах и останавливались.

Осторожно — обвал!

А ведь берегозащитные сооружения, которые успешно эксплуатируют без малого пятьдесят лет, также требуют ремонта, теперь уже капитального. По свидетельству специалистов управления инженерной защиты города, многие из них постепенно приходят в негодность. В последние годы все чаще обнаруживаются разрушенные тюбинги (крепления галерей и штолен). Что поделаешь, и бетон устает, и арматура за эти годы может сгнить. Состояние водопонижающих скважин (их в галерее сто пятьдесят) тоже вызывает беспокойство. По результатам ревизии, до двадцати процентов из них уже в нерабочем состоянии, забиты песком и глиной.

То же можно сказать и о некоторых штольнях. Одна из них, в районе СРЗ, построена еще в позапрошлом веке, по сути, это просто ход, вырезанный в ракушечнике. Водоток там еле-еле работает, а ведь она обеспечивает безопасность практически всего центра города.

Еще одна проблема — нормы, которые соответствуют сегодня новому законодательству и диктуют другие правила игры.

— Есть такой показатель — коэффициент устойчивости склонов, — объясняет Евгений Черкез, — он должен быть больше определенной величины, скажем, единицы. В советские времена весь противооползневый комплекс проектировался по коэффициенту 1,25, так сказать, с запасом. Снижение коэффициента до единицы означало бы, что в этом месте вот-вот должен произойти оползень. Последнее десятилетие инженеры опираются на новые, национальные ДБН (державнi будiвельнi нормы), где коэффициент устойчивости составляет 1,35. Кроме того, четыре года назад появились ДБН по сейсмике, согласно которым Одесса отнесена к семибалльной зоне сейсмоопасности. Не надо забывать и о том, что траверсы разрушаются, волноломы крошатся, песок вымывает с пляжей. Если мы учтем все эти и прочие факторы, то у нас получится, что коэффициент устойчивости одесских склонов постепенно приближается к той самой критической единице, которая как будто кричит: «Осторожно, обвал!».

Действительно, на некоторых участках побережья учеными отмечены признаки, красноречиво свидетельствующие: здесь идет подготовка к оползневым процессам. И можно с большой долей уверенности говорить о том, что склоны сегодня не готовы к тому их освоению, которое происходит.

— Да, сегодня у нас есть основания утверждать — оползневые процессы, несмотря ни на что, не прекращаются, они происходят постоянно, — продолжает профессор. — Наблюдения показывают — скорость смещения склона у берега достигает десяти-пятнадцати миллиметров в год, тогда как верхушка сползает со скоростью пять-семь миллиметров в год. По сути, меотиче-ские глины склона медленно деформируются, текут, выдавливаются из склона, как паста из тюбика, в сторону уреза воды. В результате в известняке появляются широкие трещины, и это тревожный показатель.

Да, в районе Приморского бульвара вот уже более ста лет нет серьезных оползней. Трещины же в тамошнем известняке достигают полуметра.

— Чем ближе к берегу, тем шире становятся трещины. И несмотря на то, что здание устанавливается на сваи, деформация все равно происходит. Мощные подпорки выдерживают верхнюю нагрузку, но внизу расходятся в виде веера,  в полах появляются трещины. Такие явления не редкость для домов, построенных десять-пятнадцать лет назад на участках вдоль побережья, — говорит Евгений Черкез.

Но неужели за прошедшие годы в мире не придумано ничего нового и технологии шестидесятых годов прошлого века остаются панацеей для защиты одесских склонов? На этот счет много разных мнений. Однако большинство специалистов сходятся в одном — укреплять одесский берег, как раньше, не получится.

— Конечно, — улыбается Евгений Анатольевич, — кто нам сегодня позволит срезать территорию склона! Стоимость земли в этих местах приближается к тысяче долларов за квадратный метр. А некоторые штольни проходят теперь по частной территории!

Концептуально новые берегозащитные мероприятия, может быть, и применяет при строительстве какая-нибудь солидная фирма. Но давно доказано: коммунизм в отдельно взятой деревне не построишь. «Лермонтовский» оползень 1953 года имел протяженность два километра, и «кто чей» ему было все равно.

По геологическим данным, фронтальные классические оползни захватывают одесские берега вот уже четыре тысячелетия. К тому же, в силу определенных тектонических причин, наше побережье имеет тенденцию опускаться со скоростью несколько миллиметров в год. Это всего лишь десять-двадцать сан-тиметров за сто лет, и бояться, что город провалится в тартарары, по крайней мере, в ближайшие десять тысячелетий, не стоит.

Дело, собственно, не в этом. А в том, что подобные явления не дают формироваться равновесию. Процессы абразии, напоминают геологи, не затухают никогда. В местах, где отсутствуют берегозащитные и противоополз-невые сооружения, одесские склоны уходят в море со скоростью метр в год. За десять лет с одного погонного метра берега мы теряем десять метров территорий, стоимость которых, напоминаю, приближается к тысяче долларов за квадратный метр. Простые подсчеты показывают — мы необыкновенно расточительны, если можем позволить себе подобные расходы.
 
Елена АНТОНОВА.
httpss://yug.odessa.ua