Одесса: Школьник убил её. ФОТО

В Одесском академическом русском драматическом театре состоялась премьера спектакля "Одесса у океана" по пьесе Виктора Шендеровича. Это уже вторая кряду апрельская премьера автора совместно с режиссёром Михаилом Чумаченко. Первая была осуществлена в начале месяца на сцене Московского театра сатиры. Отзывы критиков на тот спектакль - "Вечерний выезд общества слепых" - весьма разнообразны - от очень ругательных до вполне доброжелательных. Как "на самом деле" - не знаю, не видел. А вот одесский спектакль посмотрел, и впечатления от него остались самые добрые и трогательные.

В пьесе всего два действующих лица: мистер Гольдинер и миссис Уотсон. Он - это народный артист Украины Олег Школьник, ею в этот вечер была Татьяна Коновалова. Есть ещё незримый Голос от автора, который в пару-тройку премьерных показов оживил несколькими выходами перед зрителями Виктор Шендерович. Посвятил он свою пьесу "всем уехавшим и оставшимся", а значит, всем нам.

Вне рамок спектакля Шендерович открыто говорит, что сюжетный ход, с которого началось действие, он взял у одного американского автора: старик переходит дорогу на красный свет и попадает под колеса автомобиля, за рулём которого молодая женщина. История происходит в Америке, и её (женщину, а не Америку) приговаривают к общественным работам: помогать потерпевшему по хозяйству.

Всё! Шендерович говорит, что дальше даже не читал пьесу американца, и всё остальное, что мы видим в "Одессе у океана", уже является плодом творческой фантазии Виктора Анатольевича. (Юридически здесь, по словам Шендеровича - в смысле защиты авторских прав - всё абсолютно выверенно, и никаких претензий к нему быть не может).

Итак, законопослушная американка миссис Уотсон, которую позднее можно будет с гораздо большей теплотой называть просто Женей, должна отработать у потерпевшего Гольдинера восемьдесят часов: десять недель по средам и субботам по четыре часа в день.

Незнакомка, попавшая в квартиру с тем ещё видом за окном, и потрясающая какой-то судебной бумагой, ошеломляет потерпевшего, сидящего в инвалидной коляске, и, похоже, весь спектакль так и собирающегося в ней просидеть. Гольдинер в яростном отчаянии кричит, что он инвалид, и никто не имеет право его выселять из-за долга в каких-то несчастных сто долларов. Как видим, ещё до нашего знакомства с героями старику было над чем поразмышлять.

Постепенно женщине удаётся втолковать Гольдинеру цель своего визита. Он поначалу грубо отказывается от её услуг. Диалог проходит очень резко. От Гольдинера достаётся всем, и в первую очередь - Америке, приютившей его уже не на одно десятилетие. Осуждённая к общественным работам не остаётся в долгу и тоже рассказывает Гольдинеру всё, что о нём и таких, как он, думает.

С каждым приходом Жени отношения этих людей налаживаются. Она не только помогает Гольдинеру по хозяйству, но и вывозит его в инвалидной коляске прогуляться по Брайтону. Последнее очень заинтересовывает местных "русских", которые начинают высказывать различные предположения о степени близости вдовца Гольдинера и его молодой дамы. Гольдинер, с остатками мужской горделивости, слухи не развенчивает, а напротив, старается заинтриговать местную публику. Особенно его интересует, не потеряет ли один из его приятелей способность ходить шахматным конём, услышав последние новости о возможных любовных утехах Гольдинера. Ох, что этому Гольдинеру ещё в жизни остаётся, если взрослый сын посещает его едва ли не по расписанию: один час - то ли в неделю, то ли в месяц.

Не вечно, оказывается, Гольдинеру сидеть в инвалидном кресле. После больницы, во второй части спектакля, он поднимается на ноги, вернее, уже ходит, опираясь на палочку. И с огромным нетерпением ждёт каждого прихода Жени, со страхом понимая, что с каждым приходом срок её "заключения" неумолимо тает.

Молодая женщина прощает старику то, что он поощрял слухи о них.

Женя была вывезена из Советского Союза, из Одессы, когда ей не было ещё и годика. Она рассказывает Гольдинеру, что отец был вынужден уехать с семьей в Америку, так как из-за одного очень плохого человека, у него на работе и в жизни были большие неприятности.

В этом "очень плохом человеке" Гольдинер узнаёт себя и едва не признаётся Жене, что он и есть причина её семейных бед.

"Время была такое, ничего нельзя было сделать", - оправдывается он скорее перед самим собой.

Но Женя-то как раз благодарна тому человеку: ведь она теперь живёт в своей "свободной Америке".

Заканчивается срок, определённый судом. С большим трудом герои расстаются. Женя огромными цифрами пишет на холодильнике номер своего телефона.

Однако после её ухода Гольдинер, понимает, что восьминедельная сказка, в которой он жил благодаря решению суда, закончилась.

И он в слезах безжалостно стирает рукавом Женин телефон...

Да, это была, как говорил Виктор Шендерович, встреча двух цивилизаций. Но и вечное сожаление человека о быстротекущей жизни.

Очень добрая, человечная пьеса, причём прекрасно исполненная.

Хотя драматург не писал роль Гольдинера специально для Олега Школьника, роль это буквально создана для одесского актёра, влита в него. А если говорить совершенно откровенно, то Школьник убил эту роль для остального театрального мира. Представить себе кого-либо другого в роли Гольдинера просто невозможно. Что ж, при будущих постановках в других театрах придётся перевозить Олега Школьника с его инвалидным креслом по городам и весям.

Меньше сценического времени имела Татьяна Коновалова в роли Жени. Но если её партнёру нужно было просто оставаться самим собой, то ей пришлось весь спектакль говорить на русском языке с американским акцентом. Она прекрасно справилась, и не только с этим.

Драматург Шендерович не мог отказать в удовольствии публицисту Шендеровичу и в один из диалогов героев вставил совсем не обязательную фамилию Путина, естественно, остро уколов российского политика.

Простим автору (вместе с Путиным) эту маленькую человеческую слабость.

Специально "под одесскую премьеру" автор удачно насытил пьесу одесскими реалиями. А вот с аморфным названием "Одесса у океана" соглашаться не хочется. Для постановки в каком-то другом городе это название вполне подошло бы. А вот в Одессе первоначальное название пьесы - "Потерпевший Гольдинер" - с его несколькими подтекстами, воспринималось бы куда лучше.

Борис Штейнберг, журналист.
Для Интернет-газеты "Взгляд из Одессы".