Одесские СМИ: Горбачев не был ни героем, ни богом

«Все шло при нем наоборот, и очень может быть, что вздумай он споить народ, народ бы бросил пить. Еще предположить рискну, что в те же времена, затей он развалить страну — окрепла бы страна. Попробуй разорить дотла — эх, жили бы тогда! Но президент хотел добра. Вот в том-то и беда».

Поэт Евгений Лукин посвятил эти строки первому и последнему Президенту СССР. Стихотворение так описывает деятельность и мотивы Михаила Сергеевича, что добавить практически нечего. Но можно уточнить детали.

Трагедия ошибок

Теперь, когда прошло почти двадцать лет, когда в жизнь вошло поколение, и знать не знающее, каким был Советский Союз, велико искушение сделать прошлое понятным, упростить до абзаца в энциклопедии. Сказать, например, что СССР погубило падение мировых цен на нефть. Или «ошибки» Горбачева. Точка.

Цены, конечно, падали. И ошибки были. Но мировые империи распадаются не из-за ошибок последнего цезаря, императора или генерального секретаря. А скорее из-за желания этих людей вернуться на правильный путь, исправить «ошибки истории».

Исправлять ошибки, допущенные в ходе недолгой истории СССР, его руководство начало с 1953 года, со дня смерти вождя. Но коммунистический режим, его командно-административная система держалась именно на ошибках. Уходя от массовых репрессий, смягчая политический и экономический террор, наследники Сталина — от Хрущева до Черненко — рубили сук, на котором сидела советская власть и весь социалистический лагерь.

Начало партийной карьеры Михаила Сергеевича пришлось на время, когда внутри страны наступила и отступила оттепель, когда трагически закончилась попытка по-строить социализм с человеческим лицом в Чехословакии, когда аппаратчики задавили в зародыше экономическую реформу Косыгина.

А вершин Горбачев достиг и окончательно вошел в номенклатуру, когда в Кремле ошибки исправлять уже не пытались. Раны режима надежно перевязали, и бинты не меняли в течение восемнадцати лет — весь период брежневского застоя. В это время, восходя по ступенькам партийной службы, Горбачев добирается до поста первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС, члена ЦК. Отсюда — прямая дорога в Москву. На Старую площадь.

Продолжение этой карьеры могло быть не таким, как оказалось на самом деле. Кадровики дважды предлагали кандидатуру Михаила Сергеевича на ключевые должности в КГБ. Но в 1966-м путь ему преградил Семичастный, а в 1969-м — Андропов. Стать Генеральным прокурором СССР Горбачеву помешал секретарь ЦК КПСС Кириленко.

Перечень предлагавшихся должностей исключает даже намек на мысль о том, что Михаил Сергеевич с юности вынашивал какие-то идеи реформ, преобразований или изменений существующего порядка. Таких при Брежневе вообще не пропускали наверх. Тем более не приглашали работать в святая святых — Секретариат ЦК КПСС. А Горбачева пригласили. В ноябре 1978 года его избрали секретарем ЦК, через год — кандидатом, а через два года — членом Политбюро.

Горбачев, судя по всему, всегда был своим среди своих, ничем не выделялся на фоне партийных мастодонтов. И загадкой является не факт избрания его генсеком в марте 1985 года, а то, почему на посту генсека он пошел по неверной тропе Хрущева — тоже стал исправлять ошибки советской власти.

Можно предположить, что свою роль в этом сыграло очевидное отставание СССР от стран Запада во всех областях. Научно-техническая, а затем информационная революция мимо великой страны пролетели, не задерживаясь. В мечтах оставалась революция мировая. Но «Верхняя Вольта с ракетами» на глазах всего мира проигрывала и ее, уступая роль лидера то Китаю, то Кубе.

Горбачеву досталось государство, которое терпело поражение за поражением даже там, где теоретически имело полное преимущество. Внутри страны централизованная экономика приводила к абсурду пустых полок. Построенная на идеологии внешняя политика привела к абсурдной афганской войне.

Не Бог, не царь и не герой

Михаил Сергеевич, надо думать, действительно хотел добра. Но это качество человека, а не государственного деятеля. Как человек, по сравнению с партийными бонзами прежних лет, Горбачев и выигрывал во всех отношениях. Еще до избрания на пост генсека во время визита в Великобританию он сумел очаровать недоверчивую и крайне враждебную к СССР Маргарет Тэтчер.

Человеческие качества, ум Горбачева ценили такие люди, как Рональд Рейган, Гельмут Коль и Франсуа Миттеран. Но именно во время переговоров с лидерами мировых держав Горбачев «давал слабину» как глава государства, шел на уступки, которых можно было бы избежать.

В мировую историю Михаил Сергеевич действительно вошел как лидер, завершивший холодную войну и прекративший горячую войну в Афганистане. Но надо признать, что обе эти войны закончились для СССР поражениями.

Винить в этих поражениях Горбачева не стоит. Как не стоит винить его и в том, что исправление ошибок внутри Союза закончилось распадом страны. К восьмидесятым годам прошлого века деградация коммунистических режимов в Европе зашла так далеко, что  даже атлант не смог бы удержать на плечах Берлинскую стену. А пораженный гангреной коммунистический режим СССР не смог бы спасти сам Господь.

Но Горбачев не был ни героем, ни богом. Можно смело сказать, что в первый год пребывания на посту главы государства он даже не представлял остроты кризиса и масштабов болезни. Об этом говорит как идеологическая установка на «ускорение», так и объявленная «борьба с нетрудовыми доходами», а также фактическая попытка ввести сухой закон.

В канун своего восьмидесятилетия, щедро раздавая интервью отечественным и зарубежным изданиям, Михаил Сергеевич хочет, естественно, выглядеть красиво, изображает последовательного демократа и преобразователя. В глубине души он, возможно, таким и был. Только до января 1987 года, до пленума, когда в Политбюро произошла смена караула, это никак не проявлялось.

А когда проявилось, то выяснилось, что любое лекарство, любая попытка Горбачева отойти от жесткой тоталитарной модели управления страной приводит действительно к ускорению. Ускорению свободного падения в бездну.

Попытки освободить экономику, дать самостоятельность предприятиям, подготовить их к условиям рынка привели к массовому расхищению собственности «красными директорами». Попытка осторожно вернуться к демократии, допустить выборы на альтернативной основе приводила к регулярному проигрышу «официальных» кандидатов партии.

Однако самый сильный удар по СССР нанесла политика гласности. «Империя зла» какое-то время могла жить в состоянии упадка и деградации, но «империя лжи» рухнула, как только из-под нее вышибли табуретку цензуры. Предполагал ли Михаил Сергеевич, что оглушенные правдой миллионы граждан застынут у телевизоров, а сотни тысяч выйдут на митинги? Трудно сказать… Но после того как это случилось, Горбачев перестал контролировать ситуацию, оказался не творцом истории, а ее свидетелем.

В конце концов Михаил Сергеевич стал игрушкой в руках окружения, которое сам привел к власти. Агрессивно-послушное большинство в партии и на съездах народных депутатов с 1990 года перестало быть послушным, начало возвращать утраченные позиции и переходить в наступление. Развитие центробежных сил в союзных республиках, стремление добиться независимости вызвало открытое неповиновение Горбачеву в ЦК, в правительстве и в КГБ.

Фактически за его спиной и без его санкции с использованием спецназа и вооруженных сил подавлялись массовые выступления граждан в Грузии, Азербайджане, Литве, Латвии и Эстонии. Но безрезультатно — от единого государства осталось одно название. И один виновник — всем желающий добра Генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев.

Можно смело сказать, что ГКЧП и «Форос» спасли репутацию этого человека. В другом случае к нему возникла бы масса вопросов. На эти вопросы до сих пор нет ответа. Но «после Горбачева» мы столько пережили, что нет охоты их задавать.

Леонид ЗАСЛАВСКИЙ.
httpss://yug.odessa.ua