Старейшина футбола по сей день делает гимнастику, принимает холодный душ и ходит на «Привоз»

Он родился в Одессе в далеком 1912 году, с раннего детства познал голод, холод, безотцовщину. Подростком будущий полузащитник Коля Степанов стал кормильцем двух младших братьев и рано овдовевшей матери, умудряясь отрабатывать

пайку хлеба и осваивать удары по футбольному мячу.
«Заходите, не стесняйтесь!», — отворил дверь хозяин небольшой квартиры в старой, дореволюционной постройки двухэтажке с типичным одесским двориком. Здесь Николай Андреевич живет почти семь десятилетий. В скромном жилище без особых удобств ветеран хозяйничает сам: готовит еду, убирает, поддерживает порядок. И это несмотря на весьма почтенный возраст и плохое зрение. Однако на память Николай Андреевич не жалуется — помнит события жизни до мельчайших деталей.
— Мы — коренные одесситы, — рассказывает он. — Отец мой работал в железнодорожных мастерских, он рано умер, когда мы с братьями были еще мал мала меньше — три года, пять и семь лет. Кругом послевоенная, после гражданской войны разруха, голод. Весь доход семьи (матери) — восемнадцать рублей, то есть пара буханок хлеба…
Спасла нас от голодной смерти тетка, забрав к себе в Хмельницкий. Помню, она приехала к поезду на подводе, запряженной одной лошадью, и привезла к себе. Там в одной большой комнате кое-как ютились нас четверо и их трое. По возвращении в Одессу нам дали двухкомнатную квартиру в доме неподалеку от железнодорожного вокзала на улице Земской. Мать работала с утра до ночи: стирала белье, убирала, но денег катастрофически не хватало. Жили впотьмах — не за что было купить керосин. Да и в школу я не мог пойти, так как надеть было нечего…
Не закончив четырех классов, пошел на биржу детского наемного труда (было и такое!) — хотел устроиться хоть куда-то, чтобы помочь семье. Мой дядя, работавший на судоремонтном заводе, узнал об этом и посодействовал устроиться на этом предприятии разносчиком чертежей и документов. Позже я стал работать в механическом цехе и очень гордился тем, что получал на свою рабочую карточку целый килограмм хлеба! Это в то время, когда служащим выдавали только по шестьсот граммов.
Однажды познакомился с ребятами с макаронной фабрики, и они «перетянули» меня к себе. Работал там нелегко — в сушилке, зато обедал «от пуза»: макароны варили в ведре и поливали их подсолнечным маслом. Этого «сырья» было в избытке на фабрике, но разрешали есть исключительно только там, ни в коем случае не выносить. Мы же, пацаны, умудрялись кое-что приносить в голодные семьи.
Свой первый удар по мячу Коля сделал в 1924 году. Сам смастерил мяч из старого ватного одеяла, разрезанного на кусочки, поместил «изделие» в мамин изношенный чулок, туда добавил опилок, накрепко зашил и… стал гонять с ровесниками — играли улица на улицу. В конце двадцатых годов выступал уже за жилкоповские команды на городских соревнованиях. И так до призыва в армию. Служить попал в Казань, через год поднабрался сил и стал играть в футбол за воинскую часть.
— Обратили внимание на меня земляки — братья Борисевичи, Гудзев, Пуховский, Кумбари, выступавшие за тамошнее «Динамо», — вспоминает Николай Степанов. — Пригласили сыграть за них на первенстве Союза. Первым городом, в который с ними поехал, стал Баку. Суточные тогда составляли сорок рублей! В Баку купил себе первые приличные туфли и брюки. Отыграл с этой командой год, домой вернулся в тридцать седьмом. Устроился работать на кондитерскую фабрику, где к тому времени трудился мой брат. Одновременно играл в футбол за команду «Красный кондитер» и за сборную «Пищевика» (прародитель будущего «Черноморца»).
Через два года многие одесские футболисты поехали на заработки в Алма-Ату, но не со всеми казахские футбольные начальники повели себя честно. Обманули, как рассказывает Николай Андреевич, и его, и двух его друзей. Когда вернулись в Одессу, в местной газете их выставили на всеобщие посмешище и позор: «летуны», дескать, у нас в футболе завелись…
Тогда же приехал в Одессу минский «Спартак», в составе которого не хватало нескольких игроков. Белорусский тренер обратился к своему коллеге из «Пищевика» с просьбой «одолжить» недостающих футболистов. Тот и предложил «летунов», которые с успехом отыграли в минской команде не один десяток матчей. Однако этот период запомнился не столько футболом, сколько началом личной взрослой жизни. Именно там, в Белоруссии, встретил Николай Степанов свою судьбу — юную, младше своего избранника на десять лет, Оленьку, ставшую впоследствии его супругой. Увы, пятнадцать лет назад Ольги Антоновны не стало…
— В первенстве города участвовало больше ста команд, — вспоминает Николай Андреевич свои лучшие футбольные годы. — Причем все они состояли из любителей: люди работали на производствах, а футбол был для них очень важным, но увлечением. Как сейчас принято говорить, хобби. Например, за команду «Канатчик» выступал один из сильнейших защитников страны Антон Жук. После двадцать пятого года, когда одесситы сыграли вничью со сборной СССР, Жук вошел в число лучших стопперов. Многие годы в сборную СССР входил форвард Александр Штрауб — единственный одессит в сборной страны! В паре с Михаилом Малхасовым они обходили самые сильные защитные редуты. Достаточно сказать, что Штрауб потеснил с места крайнего нападающего таких корифеев, как москвич Николай Старостин и легендарный Петр Григорьев. При этом он никогда не зазнавался, всегда был исключительно коллективным игроком, несмотря на всю свою яркую индивидуальность. Правда, судьба
его оказалась трагической: в тридцать седьмом году был репрессирован, с тридцать восьмого по сороковой тренировал команду хабаровского «Динамо». В сорок втором погиб… 
Другая звезда — Александр Злочевский, более известный в среде болельщиков по прозвищу Сашка Злот. «Пушечные» удары этого форварда были неотразимы, о них ходили легенды. Говорили, что от пробитого им левой ногой мяча ломались штанги, а однажды жертвой такого удара будто бы стал турецкий голкипер. Впрочем, от ударов Злочевского турецкому вратарю и в самом деле могло стать нехорошо. Сам Злот впоследствии рассказывал, что вратаря он не убил, но мяч, посланный мощнейшим ударом, угодил в область солнечного сплетения, после чего турка пришлось увезти в больницу. На следующий матч турки выставили другого голкипера, что стало достаточным основанием для упомянутого предположения болельщиков.
В арсенале Злота был еще удар пяткой — очень эффектный! За его безукоризненное исполнение футболиста прозвали Бейт. В честь англичанина, из числа первых футбольных миссионеров в Одессе. Тот классно бил пяткой, и наш Саша блестяще освоил этот прием, за что и был удостоен сравнения. К сожалению, в тридцатые годы Злот, как и многие другие, не избежал несправедливого ареста. Однако этого великого одесского футболиста реабилитировали еще до Великой Отечественной войны, которую он закончил подполковником.
А Николая Степанова прозвали Молчаливым Смитом. Он действительно отличался немногословностью, а Смит — потому, что стиль его игры (Степанов был полузащитником) напоминал, по мнению друзей и болельщиков, игру английских футболистов.
— Кличка не всегда отвечала реалиям жизни, — утверждает Николай Андреевич. — Взять хотя бы того же Труса — каким смелым человеком и игроком он был! Это я о Николае Трусевиче, одном из наших лучших голкиперов. Шестнадцать лет он играл за одесскую команду пищевиков, начал с четвертого состава, но быстро прогрессировал в мастерстве. В 1930—1935 годах играл за сборную Одессы, затем и за украинскую сборную. Там стал одним из главных героев блестящей победы над французским «Ред Стар» в тридцать пятом году. Одну из сильнейших французских команд сборная республики просто разгромила (шесть — один), но выделяли после игры не форвардов, а вратаря. Тому, что после этой игры Трусевичу пришлось покинуть наш город, удивляться не стоило.
После переноса столицы из Харькова в Киев туда стали собирать лучших футболистов. До начала Великой Отечественной войны Николай защищал ворота киевского «Динамо», помог выиграть серебряные медали в весеннем первенстве, входил под вторым номером в число пятидесяти пяти лучших футболистов СССР. Я его отлично помню: сосредоточенный и решительный в игре, он вне поля был лидером компании, здорово танцевал, выбивал чечетку. Во время войны Трусевич был одним из тех, кто принял участие в знаменитом «матче смерти». В том поединке с фашистами наши ребята выиграли со счетом пять — три. Некоторые из них, в том числе и Николай Трусевич, за это поплатились жизнью. Рассказывали, что перед смертью блестящий вратарь Украины Трусевич поднялся навстречу немецким пулям и крикнул: «Красный спорт победит!».
Футбольную биографию нашего героя тоже прервала война. Николай Андреевич вспоминает, как с тяжелыми боями отступали они из Бессарабии. Служили, что интересно, вместе все три брата Степановы — старший Николай, средний Леонид, младший Сергей.
— 22 июня мы должны были ехать играть в Николаев, но на судно нас уже не пропустили: война, бомбежка, — рассказывает Николай Андреевич. — Все мы, три брата, на фронт, а моя жена — в роддом. Никогда не забуду, как с тяжелыми боями отступали из Бессарабии. Сделали привал в лесу, развели костер, чтобы нагреть котелок с водой, как вдруг два фашистских «Мессера». Они с воздуха засекли струйку дыма. И пулеметными очередями по нам…
Средний брат Леня был ранен в голову. Я и Сережа тоже получили ранения, но полегче. Меня доставили в госпиталь на Кавказ. Когда подлечили, отправили в Полтаву в составе специализированного эшелона, который шел на фронт, но странное дело, солдаты были без оружия. По прибытии на место нам скомандовали взять лопаты и окапываться. Мы копали-копали, пока не услыхали треск мотоциклов — нас со всех сторон окружили фашисты. Так попал в плен.
— Сначала был лагерь в Полтаве, затем пеший марш на Кременчуг, Новоукраинку, городок в Кировоградской области на речке Черный Ташлык, Кировоград, Александрию... Гнали, как скотину, по непроходимой грязи, в холодную осень. Люди не могли идти, выбивались из сил, буквально валились с ног. Я снял ботинки и шел босиком по бездорожью. Потом другой лагерь, в котором ежедневно умирали сотни наших пленных солдат…
Как-то приехал местный староста и попросил у фашистов «взять физсилу» для сельских работ. Мне повезло попасть в группу отобранных для этих работ. Оттуда удалось бежать домой. Добирался, будто вор. Но дошел. Дома — Игорек, маленький сынишка на руках у жены. Есть нечего, холодно, темно...
После Победы домой вернулись все три брата. Я в числе других «кондитеров» выступал и за сборную «Пищевика». Обо мне вспоминал даже сам Роман Карцев, тот самый знаменитый юморист. Ведь еще до войны мы с его отцом играли! (Действительно, в рассказе Карцева «Футбол в Одессе» находим такие строки: «Мой отец, профессиональный футболист, после войны и ранения играть уже не мог. Он был судьей, и я часто ходил с ним на матчи. Там я впервые увидел Злочевского, а еще Пашу Виньковатого из киевского «Динамо». Я до сих пор вижу его: это был таран, от него отскакивали все. Остановить его было невозможно… Вся Одесса болела за киевское «Динамо». Конечно, после «Пищевика» — так называлась тогда одесская команда. И стадион назывался «Пищевик». Помню Хижникова, Степанова, Манечку…». — Авт.).
Довелось нашему герою играть за николаевский «Судостроитель», где защитником был тогда (1946-1947 годы) младший брат Сергей. Затем за одесский «Водник», а через пару месяцев по приказу маршала Георгия Жукова, тогдашнего командующего Одесским военным округом, всех игроков этой команды перевели на сверхсрочную службу в команду одесского Дома офицеров (ОдО). Закончил футбольную карьеру Николай Андреевич в «Локомотиве». Видимо, не случайно, ведь после этого еще двадцать пять лет проработал проводником на поездах дальнего следования Одесской железной дороги. Объездил половину Союза. После достижения пенсионного возраста он еще многие годы продолжал трудиться. Например, был сторожем, охранял собор. По такому случаю затребовали даже характеристику с предыдущего места работы. Старик шутит: «Вот, где пригодились мои честность и порядочность». На заслуженный отдых ушел в девяносто лет!
Брат Сергей умер в 1981 году, его сын живет в Туапсе, но абсолютно «не спортивный товарищ». А вот шестидесятидевятилетний Игорь Степанов, сын Николая Андреевича, наследственный футболист. Начинал с «полянки», затем «Канатчик», центральный защитник юношеской команды «Черноморец», в которой отличился на первенстве СССР. Был чемпионом области в составе одесского «Торпедо». Проходя службу в группе советских войск в Германии, защищал честь армейского футбольного флага. После демобилизации работал таксистом, но с футболом не порывал — играл в любительских коллективах на первенство города, региона, был бронзовым призером республиканских соревнований.
Николай Андреевич уже давно не только дед, а и прадед: подрастает смена Степановых — Вова, Сережа и Олег. Однако старейшина рода не сдает позиций:
— Примером для меня был и остается Сашка Злот. С детских лет зимой и летом он купался в море, бегал вдоль берега — тот же секрет футбольного долголетия, что и у великого англичанина Стэнли Мэтьюза. Когда по Французскому бульвару пустили конку, юноша из Отрады тренировался, бегая за ней туда и обратно.
Каждое утро я делаю физзарядку, принимаю холодный душ, совершаю прогулку к морю и заглядываю на «Привоз». До недавнего времени ежедневно проводил по три часа на море — загорал до цвета черного шоколада, купался. В последнее время ноги не очень-то выдерживают нагрузку, приходится опираться на трость. Пытаюсь быть в курсе всех событий — отслеживаю по телевидению футбольные матчи, соревнования по боксу, однако зрение подводит — катаракта, глаукома… Хотя жаловаться грешно: разве можно ныть, когда давно уже нет в живых ни тех, с кем играл, ни тех, против кого и играл…
Когда на недавнем торжестве по случаю столетия Федерации футбола Одессы на сцену Дворца культуры национального политехнического университета поднялся без посторонней помощи Николай Степанов (ему вручали почетную грамоту), зал буквально ахнул — живая легенда отечественного футбола!

Лариса КОЗОВАЯ
yug.odessa.ua