Одесские СМИ: Страшная правда о жизни моряков «Фаины»

Юрий Лисютин, бывший токарь-моторист злополучного сухогруза, пробывший в пиратском плену более четырех месяцев, свел счеты с жизнью… Сильнее автоматов Сухогруз «Фаина»,

следовавший в Кению под флагом Белиза, был захвачен пиратами 25 сентября 2008 года в нейтральных водах у берегов Сомали. Экипаж — семнадцать граждан Украины, трое россиян и гражданин Латвии. Повышенное внимание к этому судну вызвал его специфический груз: тридцать три танка Т-72, сто пятьдесят гранатометов, установки «Град», зенитки и почти четырнадцать тысяч стадвадцатипятимиллиметровых артиллерийских снарядов.
Пираты удерживали пароход с заложниками до 5 февраля 2009 года — до получения выкупа в три миллиона двести тысяч долларов. В Украину моряки прибыли спустя восемь дней. Без капитана — гражданин России Владимир Колобков скончался на четвертые сутки после разбойного нападения, не выдержало сердце…
О своих злоключениях моряки говорили неохотно. И тогда все списывалось на подавленность, вызванную смертью Колобкова, чрезмерную усталость, желание поскорее оказаться в кругу семьи. Однако создавалось ощущение — есть нечто, оставшееся «за кадром». Нечто до такой степени неприятное, о чем рассказать очень и очень непросто, неприлично, унизительно. Тем не менее, вырвавшись из плена, они считали, что все самое страшное осталось позади. Но время показало: ставить точку в истории «Фаины» было преждевременно.
Подтверждение этому — смерть сорокадвухлетнего Юрия Лисютина, бывшего на сухогрузе токарем-мотористом. Пережив тяготы плена, изнурительную жару и голод, победив страх, он не смог преодолеть… разочарование. Разочарование, вызванное безысходностью, которая оказалась сильнее сомалийских автоматов и ножей. Деньги, вернее, их отсутствие, заставили сильного мужчину свести счеты с жизнью. Оставшись в квартире один, он, сидя на стуле, затянул на шее петлю. Так он решил свои проблемы — скопившиеся долги и проигранную битву с судовладельцем «Фаины». А битва эта, как утверждают товарищи Юрия, за «кровные», так и не полученные сполна за добросовестный труд.
По словам его соседки Лидия Минаковой, в ночь трагедии Лисютин ей позвонил и попросил одолжить денег. Сейчас она жалеет, что, разозлившись, прикрикнула на «непутевого мужика». Посчитала, что деньги нужны на выпивку, и отказала: «Знала б, что он удумал, отдала бы последнее».
Юрий развелся с женой много лет назад, при этом поддерживал отношения со своей восемнадцатилетней дочерью-студенткой. Родственники от общения с журналистами отказались, но по некоторым данным, деньги требовались для лечения дочери. Девушка приходила в гости к отцу, но ей уже никто не открыл. Говорят, в дверях она нашла записку: «Прости меня, доченька. Никого не нужно винить». Почуяв беду, сообщила об этом папиному брату, который и обнаружил бездыханное тело.
— Он очень нуждался в деньгах,
— говорит матрос «Фаины» Алексей Кочерга. — Как-то Юра мне позвонил, сказал, что у него сложилась кошмарная ситуация. Оказалось, у него была договоренность с судовладельцем: ему пообещали выдать недоплаченную за рейс на «Фаине» зарплату, отправить в новый рейс, но НИКАКОЙ Африки. Он ушел в море. Однако недоработал — выяснилось, что и то судно должно идти через Аденский пролив. Лисютин и еще восемь моряков списались. И вдруг Юра узнал: долг, выплаченный за «Фаину», у него «снимали» с нового контракта. В итоге моряк недополучил изрядную сумму, плюс что-то «удержали» за второй рейс.
Когда вернулись после плена, представитель судовладельца Виктор Муренко предложил дать расписку о получении всех денег, мол, на следующий день финансы будут на наших банковских счетах. Я ничего не подписывал, а несколько человек согласились. Подписали, например, матрос Виталий Шелестов и моторист Иван Герилюк. Денег в банке не оказалось. Они вернулись к Муренко, а тот: «Какие деньги? Я вам вчера выплатил все НАЛИЧНЫМИ! Сейчас приведу сто пятьдесят человек свидетелей, которые это подтвердят…». Лисютин вместе с нами отстаивал свои права. В нашей команде еще и сварщик Владимир Гончар.
По словам юриста Виктора Недина, представляющего интересы моряков, когда экипаж сухогруза вернулся из плена, Лисютин отправился во второй рейс на судне того же судовладельца, но по возвращении ему вы-платили только треть обещанной суммы.
«Он получил всего лишь тысячу семьсот сорок два доллара вместо шести тысяч семисот, то есть фактически его обокрали. И в наглую сказали: «Мы тебе ничего не должны, обращайся хоть к президенту, хоть к Господу Богу», — рассказал Недин.
— После освобождения нам много чего обещали, но никаких компенсаций за ущерб здоровью и отнятые у нас личные вещи мы так и не получили, — говорит Владимир Гончар. — Мы обращались в профсоюз, но там смогли только подготовить документы для суда. Судовладелец же продолжал и продолжает твердить, что полностью с нами рассчитался. Вероятно, у Юрия сдали нервы от такой несправедливости...
Сложно сказать, как рассчитался судовладелец с остальными членами экипажа. По словам четверых (без Лисютина) ребят, попавших в немилость, почти ни с кем из них поддерживать отношения особого желания не возникает. Почему? Судя по всему, здесь и кроется, в основном, причина их мрачного настроения по прибытии домой зимой 2009 года.
Раскол
Морской стаж Алексея Кочерги — около десяти лет. За это время с ним случались разные неурядицы, дважды успел побывать в переделках.
— В 2001 году возле Египта наше судно подверглось разбойному нападению — пароход обстреляли фугасными гранатами и похитили большую сумму из капитанской каюты, — рассказывает двадцатидевятилетний моряк. — Второй раз попал в неприятную историю на реке Нигер — восемь автоматчиков в масках и камуфляжных костюмах за-хватили наше судно и потребовали солидный выкуп. Но признаться, те события, по сравнению с сомалийским пленом, кажутся детским лепетом на лужайке.  
На «Фаине» мы успели сделать рейс на Сирию — привезли машины. Потом… пришел один человек от судовладельца: мол, нужно доставить в Африку металлолом. Увидев же на причале порта «Октябрьский» танки, ящики со снарядами и «катюшами», просто опешили. «Где металлолом?!» — спрашиваем. А нам отвечают: это он и есть, мол, все равно оружие старое — 1972 года выпуска. И неважно, что оно стреляет, мол, нам это должно быть без разницы. Экипаж начал, что называется, беситься: мало того, что идем в африканскую «дыру», так еще с таким грузом... Покойный Колобков собрал нас: «Ребята, не волнуйтесь. Сегодня говорил с Виктором Тимофеевичем по телефону. Решали организационные вопросы. Будет либо вооруженная охрана на борту, либо нас будет сопровождать сторожевик». То есть Муренко прекрасно понимал: если бы не дал такие обещания, то в тот рейс вряд ли кто-то согласился бы пойти. Разумеется, никакой охраны нам не дали…
Буквально за сутки до нападения капитану стало плохо. Колобков — огромный здоровый мужчина, медведя бы завалил, но когда пираты поднялись на борт, он уже плохо двигался…
По словам Алексея, «Фаине» пришлось простоять в Босфоре девять дней, и захватчики потом говорили, мол, именно столько времени ее и ожидали. То есть не исключено, что их целью было конкретное судно. Главарь разбойников Мухамед никак не мог поверить, что у капитана в каюте на балкере, перевозящем такой серьезный груз, хранится всего каких-то двенадцать-семнадцать тысяч долларов. Почти сразу «гости» начали грабить экипаж. Отбирали всю наличность. У Кочерги, например, имелось восемьдесят долларов и четыреста гривень. Забрали все. Один из пиратов сказал: «Гривни тоже возьму. У нас в Украине родственники живут». И еще карточки телефонные прихватил…
В первую неделю захвата разбойники схватили пятерых моряков, в том числе Алексея, и вывели на палубу. За спинами пленников пираты передергивали затворами автоматов, а милях в шести — корабль США.
— Я посмотрел в воду — рыбки плавают. Помолился, мысленно со всеми попрощался… — рассказывает А.Кочерга.
Они простояли так минут тридцать. Потом оказалось, что «показательные выступления» предназначались для американцев — военные моряки должны были убедиться, что экипаж жив.
О тяготах плена многие зарубежные и украинские СМИ, в том числе и наша газета, подробно писали. Большой резонанс вызвали публикации, в которых исполняющий обязанности капитана старпом Виктор Николь-ский и второй помощник капитана Александр Присуха поведали о весьма нелицеприятном поведении некоторых членов экипажа. «Свои вели себя хуже пиратов», — говорили офицеры. Оказалось, в команде произошел раскол: один очень предприимчивый моряк возжелал стать… капитаном, а комсостав пытались… отравить.
— Самое страшное, что в команде произошел раскол, — продолжает Алексей Кочерга. — Часть экипажа — молодые ребята — держались боцмана. И он их постоянно подзуживал. Например, начинал обвинять офицеров, находившихся на мостике, в том, что они… едят мясо. Экипаж, ясное дело, заводился... Как-то я не выдержал, поднялся на мостик. Видели бы вы это мясо! Вареная коза, порубленная на куски, с головой, кишками, шерстью, зубами! Набрал я это «жаркое» в две тарелки и даю боцману: «Бери, ешь, ты же хотел...». Тот от «деликатеса» отказался.
Время шло, вносить выкуп никто не торопился, и пираты прорабатывали варианты того, как им избавиться от груза и нас. Так им пришла в голову «гениальная» идея: открыть аппарель с кормы и по ней спустить танки в воду. Мол, может, так кто-то обратит внимание. Хорошо, что Никольский сумел их отговорить. Дело в том, что, когда судно пришвартовывается, аппарель ложится на причал, а в нашей ситуации тросы или лебедки попросту бы не выдержали. Произошло
бы смещение груза, и «Фаина» ушла бы на дно...
Тогда бандиты велели нам звонить по спутниковому телефону домой и просить родственников самостоятельно собирать деньги. Мол, пусть продают машины, квартиры, дачи. Некоторые ребята пытались сопро-тивляться и… получали прикладами по голове.
Видя, в какой растерянности пребывают бандиты, мы поняли, что нужно что-то делать. Решили восстать. По сути, экипаж не возражал. Все были на пределе, у многих уже буквально «ехала крыша». Костяк бунтарей составили старпом, второй и третий помощники капитана, старший механик, Ваня Герилюк и я. Собрались и распределили, кто и какую группу пиратов берет на себя. Мне выпало «убрать» на мостике двух бандитов, которые не употребляли наркотики. Рядом с ними были еще трое, постоянно находившиеся под кайфом. Заточки из отверток в машинном отделении сделал Ваня: каждый из нас знал, где и чьи лежат. Например, мои две в штурманском столе.
Но на следующий день о наших планах уже знали пираты! Неприятно об этом говорить, но утечка информация произошла явно от наших…
По словам собеседника, только благодаря тому, что офицеры сумели убедить пиратов в «абсурдности обвинений», дело до расправы над бунтовщиками не дошло. Зато кое-кто из моряков получил от разбойников… подарок — наручные часы. Часы вместе с кучей иных вещей захватчики притащили на «Фаину» с другого ограбленного судна. В числе трофеев были даже женские панталоны, которые аборигены быстро натянули на себя. Откуда им было знать, что это часть сугубо дамского туалета? Ведь подавляющее большинство пиратов не ведают, что такое зубная щетка и туалетная бумага…  
Концы обрублены?
Сто тридцать три дня плена больно ударили по здоровью ребят. У многих возникли проблемы с желудочно-кишечным трактом, сердцем, на психике сказалось нервное перенапряжение. Так, Алексей Кочерга похудел на тридцать килограммов — после освобождения при росте под метр восемьдесят весил всего шестьдесят четыре килограмма. В Одессе он прошел тщательное медицинское обследование, которое показало сильнейшее нервное потрясение. Восстанавливаться ему пришлось более двух месяцев. Больше года Алексей не работает. На этот момент сумел закончить четвертый курс штурманского отделения мореходного училища рыбной промышленности. Бросать учебу не хочет, надеется, что все уладится — он снова уйдет в море и сможет помогать маме-инвалиду и бабушке, на пенсию которой семья сейчас и живет.
Не лучшим образом обстоят дела и у Ивана Герилюка. Ему нужно зарабатывать деньги, чтобы содержать больного брата — мамы у ребят нет, а зарплата отца мизерная. Вот и приходится Ване метаться в поисках «копейки».
Что касается судовладельца, так его представитель Виктор Муренко все обвинения по поводу задолженности «фаиновцам» напрочь отметает. Более того, утверждает, что с покойным Лисютиным был в прекрасных отношениях, всячески ему помогал, а, узнав о том, что рейс другого судна пролегает через африканское побережье, сам предложил моряку сойти на берег. Опровергнуть это или подтвердить Юрий Лисютин уже не сможет. Затянув петлю на шее, он, используя мор-скую терминологию, обрубил все концы…
Оставшаяся четверка «бунтовщиков» в своей правоте уверена, от выставленных требований не отступает и не теряет надежды на получение конкретного ответа из прокуратуры.
Лариса КОЗОВАЯ.
В тему
В тему.
Ответственность за смерть Юрия Лисютина несет судовладелец, заявила уполномоченный по правам человека Верховной Рады Украины Нина Карпачева.
— Юрий Лисютин принадлежал к той части экипажа «Фаины», с которой судовладелец окончательно так и не рассчитался, — приводит слова Н.Карпачевой агентство «ForUm». — Больше года они пытались добиться, чтобы судовладелец выполнил свои обязательства. Моряки, которые хоронили Лисютина в Одессе, сказали мне, что их «поделили» в вопросах выплат не только тогда, когда они вернулись после рейса. Их «поделили» еще тогда, когда они были на «Фаине». Особого выяснения требует, что же все-таки произошло во время плена на судне, когда погиб его капитан.
По мнению Н.Карпачевой, судовладелец «не может не нести ответственность» за трагедию одесского моряка:
— Он, прежде всего, должен вернуть все долги семье Лисютина, которая находится в чрезвычайно трудном материальном положении.
Я дважды встречалась с Юрием. Первый раз это было в Кении, когда мы забирали экипаж «Фаины», а во второй раз — в Одессе, когда я вручала награды членам экипажа. Юрий произвел на меня очень приятное впечатление. Это был скромный, толерантный человек. Он рассказал мне, что во время пребывания в пиратском плену на судне спасал жизнь двум черепахам: даже в тех условиях находил еду для них, чтобы они не погибли. И это была своеобразная надежда для моряков — если выживут эти черепахи, то спасутся и они.
У Юрия были проблемы в семье, в част-ности он нуждался в средствах на лечение дочери, и это, бесспорно, делало его состояние особенно уязвимым.
Нина Карпачева сказала, что произошедшее свидетельствует о том, что необходимо продолжать защищать права моряков — членов экипажа «Фаины»:
— За «Фаиной»-1 начинается «Фаина»-2.

yug.odessa.ua