Пушки Одессы: чугунные свидетели баталий прошлого (ФОТО)

Прогуливаясь по легендарным улицам Одессы, часто можно обратить внимание на находящиеся в разных уголках города старинные пушки. Прикасаясь к грубо выкрашенным черной краской орудийным стволам, неожиданно ощущаешь гул древних баталий, вой ядер и свист картечи…

Как появились здесь эти хранители героических побед и свидетели легендарных сражений прошлого? Каков их боевой путь? Есть ли что-то общее между судьбами орудий и людей, которые сражались рядом? Поиск ответов на подобные и иные вопросы и привел к написанию этой статьи, доказавшей, что даже в жизни пушек перемешаны слава и юмор, трагедия и горькое счастье победы.

А началось все с "вазы"...
Философия создания орудия уходит своими корнями в далекое прошлое и может сама по себе занять не один том описаний. Но в контексте выбранной нами темы, прежде всего следует ознакомиться с предшественницей всех пушек, созданной немецким монахом Бертольдом Шварцом, предложившим использовать энергию пороха для метания снарядов (где-то между 1298 и 1313 годами). За свой характерный вид это орудие получило название «Ваза» или Пот-де-Фер.

Когда и где появилось первое артиллерийское орудие, сказать сейчас точно невозможно. Но интересно отметить, что наиболее ранние изображения пушек мы находим в английских рукописях. Например, в библиотеке оксфордского колледжа «Крайст-Черч» находится написанный на латыни иллюстрированный манускрипт под названием «De Officiis Regum» — «Об обязанностях королей». Посвящен он королю Эдуарду III и датируется 1326 годом. В тексте есть изображение той самой пушки в виде «вазы», лежащей на боку на чем-то похожем на козлы.

Рядом с ней стоит рыцарь, который только что поджег порох с помощью раскаленного докрасна металлического прута, поднесенного к отверстию в боку орудия. Снаряд — короткая, возможно, цельнометаллическая стрела, направленная на замковые ворота. Название «пот-де-фер» переводится как «железный горшок», но мало что объясняет. Единственная зацепка — щитки «элеты» на плечах у рыцаря и глобулярный шлем. Именно тогда такие и носили. А значит, датировка рукописи сомнения не вызывает! А значит, именно тогда такая пушка была! Причем не успели еще такие орудия распространиться, как период с 1360 по 1460 год уже получил название, хотя и неофициальное, «эпохи гигантских бомбард». Люди быстро поняли, что чем пушки крупнее, тем аргументы весомее! Новые орудия на вазы отнюдь не походили, а делались из кованых продольных железных полос, сваренных друг с другом и укрепленных снаружи поперечными обручами.

Эволюция службы: от оружия до причальных столбов
Как с момента основания Одессы (1794 год), так и ранее, орудия не раз служили поводом для гордости военачальников, играя порой свою ключевую роль и в славной атаке, и в надежной обороне. Ими, в частности, были усилены земляные валы Суворовских крепостей и парусные корабли флота.

Что интересно, даже после того как пушки переставали выполнять свои «прямые функциональные обязанности», они продолжали служить городу. Сейчас уже сложно сказать, кто первым предложил использовать отслужившие свое орудийные стволы в качестве причальных столбов Одесского порта, но факт остается фактом: многим свидетелям первых русско-турецких конфликтов была уготована судьба швартовать суда в акватории Южной Пальмиры. Многие из них продолжают нести свою швартовочную службу и до наших дней, но об этом позже…

Уникальная традиция: полуденные выстрелы
Говоря о пушках Одессы, нельзя не вспомнить об уникальной традиции полуденных пушечных выстрелов, введенной в городе после русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Традиция была отличительной особенностью Южной Пальмиры – в других городах ничего подобного не делали. В этой войне особенно прославился генерал-губернатор Новороссийского края граф Воронцов, который сумел после тяжелой осады взять турецкую крепость Варна. В награду он получил шпагу, осыпанную бриллиантами, а в знак особой милости с высочайшего соизволения одну трофейную пушку оставил в Одессе. Эта самая пушка и стала давать ежедневные полуденные выстрелы на Приморском бульваре. Точное время артиллеристы сверяли по фасадным часам, установленным на фронтоне Воронцовского дворца.

Воронцовская пушка пропала где-то в конце 1840-х – начале 1850-х годов. Точного времени сейчас уже никто и не вспомнит, тем более, что историки никогда не придавали этому факту большого значения. По крайней мере, об этом упоминается в рассказе видного одессита Иосифа Чижевича, современника описанной кражи. По его свидетельству – сигнальная пушка была медной. И "в одно прекрасное утро пушка оказалась уворованною". Несмотря на все старания полиции, найти похитителей не удалось. Впоследствии узнали, что пушку распилили на куски, а медь "употребили в дело". Разразился громкий скандал.

Далее разворачивается настоящий анекдот. Чижевич рассказывает, что некий заключенный Одесской тюрьмы неожиданно вызвался указать градоначальнику Казначееву свидетеля преступления, потребовав за это пять рублей наградных. Городской голова согласился и велел полицеймейстеру отправиться вместе с арестантом туда, куда тот укажет. Арестант привел полицию на бульвар и как на свидетеля указал на Дюка де Ришелье, у ног которого стояла пушка. Казначеев оценил чувство юмора заключенного и выдал обещанные пять рублей. Спустя время эта легенда положила начало старому одесскому анекдоту, который фигурирует и в воспоминаниях Леонида Утесова, и в фильме «Приморский бульвар», снятом на Одесской киностудии художественных фильмов имени А. Довженко в 1988 году.

Как рождалась береговая артиллерия Одессы
До начала Крымской (Восточной) войны 1853 – 1856 гг Одесса была исключительно мирным (коммерческим) портом. Военные корабли здесь не дислоцировались, а потому и особой надобности в пушках Одесса не испытывала. К месту заметим: с самих времен основания не охраняли покой города и форты, чья артиллерия могла бы отразить нападение неприятеля, случись оно со стороны степи. Порядком обветшавшие еще при Ришелье оборонительные казармы на черте старого порто-франко - из тех, что местами еще сохранились на обводе Внешнего бульвара, давно несли вполне мирную службу, обращенные в провиантские магазины. Впрочем, Южная Пальмира всегда была уверена в своей безопасности, ведь Российская империя на полуденных своих рубежах неизменно вела только наступательные войны. Но Крымская война внесла свои коррективы, явив городу новых героев.

К слову сказать, война застала Одессу врасплох. Засвидетельствовал этот неутешительный факт еще генерал-майор А.П. Безак, прибывший в мае 1853 года с целью ознакомления с оборонительными возможностями города. В частности, генерал был поражен исключительно малым количеством орудий и их возрастом. Его взгляду предстали два десятка безнадежно устаревших пушек 24-фунтового калибра (калибр пушки определялся в ту пору весом ядра), простоявших более 13 лет под небесами, открытые всем ветрам, штормам и непогодам, у самой кромки моря на оконечности Карантинного мола. Это были чугунные ветераны «времен Очаковских и покоренья Крыма», пригодные разве что для салютов по случаю торжественных дат. Дело усугублялось тем, что вся артиллерийская команда, служившая на сигнальной батарее порта, состояла всего из 25 нижних чинов. А командовал ими единственный офицер, гарнизонной артиллерии подпоручик Винокуров. Впрочем, то, что устройство портовой батареи было отменно плохо и даже внешне не отвечало своему назначению, бросалось в глаза и одесским обывателям, вовсе не искушенным в военном деле. Не спасал ситуацию и находящийся в гавани единственный парусный 18-пушечный корвет «Калипсо».

Автор статьи склонен доверять ряду историков, акцентирующих внимание на беспечном настроении большей части населения Одессы. Ведь не секрет, что многие жители Южной Пальмиры вопреки настойчивым слухам об отзыве русских послов из Лондона и Парижа продолжали думать, «а быть может, и на сей раз все обойдется? Недаром же Россия приняла зов французского императора на участие во Всемирной Парижской выставке торговли и промыслов. В конце концов, не собирается же Запад и воевать, и торговать с нами в одночасье?!». Тем временем тревожная информация о плачевном состоянии береговой артиллерии, подкрепленная просьбами со стороны генерал-губернатора Федорова П.И., стала предметом рассмотрения Императором Николаем I. Его повелением было решено составить фундаментальный проект надежной защиты Одессы, в результате чего фортификационные работы были доверены двум наиболее компетентным офицерам военного ведомства – инспектору артиллерии генералу Н.И. фон Корфу и инженерному инспектору генералу И.И. Денну.

Принимая во внимание прибрежные глубины акватории Черного моря, а также учитывая необходимость увеличить численность орудий, военачальники пришли к общему мнению о выборе позиций для расположения береговых батарей. Не стала исключением и Бульварная (Потемкинская) лестница, по двум сторонам которой решили установить двенадцать пушек. Было понятно, что наиболее заманчивой целью для нападения англо-французского эскадренного флота являлся Одесский порт – стратегический объект города, а близость к берегу относительно больших глубин позволяла кораблям неприятеля нанести городу и порту большой урон. Особенно близко, всего на 115 сажен (245 м.), крупные корабли могли подойти к Карантинному молу. Учитывая эти особенности, Д.Е. Остен-Сакен принял решение расположить батареи береговой обороны в два яруса. Нижний ярус батарей, расположенный на молах Карантинной и Практической гаваней, тем самым выдвигался в море не менее чем на 250 саженей от берега, а потому предназначался для первой встречи неприятеля. «Устроенные на молах портовые батареи смогут удерживать на пушечный от себя выстрел неприятельский корабли, - докладывал на военном совете губернатору П.И. Федорову генерал Д.Е. Остен-Сакен, - и покуда батареи сии не сбиты, Одесса защищена от бомбардирования с кораблей». В итоге, вооружение трех передовых позиций порта предполагалось довести до 32 пушек и 6 мортир, назначив 16 стволов на оконечность Карантинного мола. На верхнюю Карантинную и батарею Военного мола отводилось по 8 пушек и по 3 мортиры. В результате совместной работы над планами обороны города были изначально определены и потребные для береговых батарей вооружения: у дачи генерала Лидерса – 12 орудий; в начале Канатной улицы по-над берегом – 14 орудий; у подошвы возвышенного берега, под бульваром, тылом к дворцу М.С. Воронцова – 12 орудий. Таким образом, расчёты показали, что для всех шести одесских батарей необходимо не менее 76 орудийных стволов. Из них добрая половина пушек должна была поступить на приморские батареи, расположенные на молах порта. Другая – составить вооружение батарей, проектируемых на главных прибрежных высотах.

К сожалению, все эти предложения по увеличению количества орудий не могли быстро осуществиться на деле. Налицо имелось всего 20 пушек, а требовалось - 76. Необходимо было срочно заняться приобретением недостающего числа орудий. После продолжительной переписки в Одессу доставили по несколько пушек из Киевской крепости, а так же из Тирасполя и Бендер. Но и после этого вместо необходимых 76 орудий выходило всего 32 пушки, 10 «единорогов» и 6 мортир.

В итоге, к 22 апреля береговые батареи Одессы ощетинились орудиями в следующем порядке: №1 – на Ланжероне, тылом к Чумному кварталу (2 «единорога» 1-пудового калибра и 6 мортир 2-пудового калибра), командир поручик Виноградов; №2 – на среднем фасе Карантинного мола (6 пушек 24-фунтового калибра), командир прапорщик Арженинов; №3 – на оконечности того же мола (16 пушек 24-фунтового калибра), командир поручик Волошинов); №4 – внизу бульвара, вправо от лестницы (8 «единорогов» 1-пудового калибра), командир прапорщик Крылов; №5 – там же, влево от лестницы, тылом к дому Воронцова (6 пушек 24-фунтового калибра, командир прапорщик Андрюцкий; №6 – на оконечности Военного мола (4 пушки 24-фунтового калибра), командир прапорщик А.П. Щеголев.

Уже тогда А.П. Щеголев столкнулся с необходимостью извлечения орудий из земли. Это были те самые упомянутые нами ранее орудия екатерининской поры. Очищенные от вековой ржавчины они возвращались на лафеты для очередного участия в бою. (На фото - прапорщик А.П. Щеголев у орудий, служивших причальными столбами)

И вот на Пасху, 20 апреля 1854 года (по старому стилю 8 апреля) в 12.45 ударные силы англо-французской армады, численностью 27 боевых единиц (около 1900 орудий) бросили якоря на Одесском рейде. Никогда ранее город не видел столь могущественной силы, подобной союзному флоту Англии и Франции. Следует отметить, что формальным поводом для атаки на Одессу союзники избрали инцидент с британским военным пароходом «Фьюриус», который несколькими неделями ранее под прикрытием дипломатического поручения подошел к Одессе и принялся бесцеремонно производить разведку одесского рейда. После неоднократных предупреждений назойливый «парламентер» был отогнан от Карантинной гавани пушечными залпами. Но теперь генералу Д.Е. Остен-Сакену был передан ультиматум союзных адмиралов, согласно которому они требовали выдать им все суда, находящиеся в Одесской гавани. Разумеется, даже формального ответа на эти неприемлемые требования не последовало. Произведя разведку боем опытный в морских сражениях противник без труда определил, что Пересыпь, охраняемая одной лишь четырехствольной батареей – несомненно самое слабое место обороны города. Погода также благоприятствовала неприятелю. Из-за сильных порывов юго-восточного ветра в Одесский залив с неожиданной быстротой стала прибывать вода из открытого моря.

На глазах всего города неприятельские корабли сосредоточили основной удар на шестой батарее, имевшей в своем арсенале всего 4 орудия. И, тем не менее, 22-летний командир батареи, прапорщик Александр Щеголев вступил в беспрецедентный в истории береговой артиллерии бой с более чем 350 корабельными орудиями противника. Более 6 часов неприятельские фрегаты обстреливали батарею, двигаясь мимо нее круговой цепью. Вследствие такого маневра, А.П. Щеголев мог стрелять по ним, лишь когда они находились прямо напротив амбразур батареи. Своим метким огнем артиллеристы умудрилась нанести серьезный урон 3 вражеским кораблям (пожар, вызванный калеными ядрами «щеголевцев», вынудил фрегат «Вобан» удалиться с поля битвы). Уже через несколько часов боя батарея напоминала собой ад: было выведено из строя 3 орудия, появились погибшие и тяжелораненные. Но Щеголев оставил свой пост только тогда, когда от выстрелов неприятеля была разрушена ядрокалильная печь, а пожар начал приближаться к зарядным ящикам, которые уже некуда было передвинуть. Впоследствии «Одесский вестник» опубликовал такие слова:

Хотя канониры с пяти утра не ели и не пили, а Щеголев буквально терял сознание от усталости и почти оглох от грохота стрельбы, отход артиллеристов совершался в полном порядке - в строю, с барабанным боем. Д. Е. Остен-Сакен, встретивший артиллеристов на одесском бульваре, обнял и расцеловал храбрецов. К концу дня 10 апреля выяснилось, что 6-я батарея нанесла вражеской эскадре немалый урон - за 6 часов были серьезно повреждены три корабля, на всех, без исключения, кораблях эскадры обнаружились пробоины, убитыми и ранеными враги потеряли 35 человек. А самое главное - на другой день неприятель покинул одесский рейд, отказавшись от высадки в город. Планы вражеских адмиралов были сорваны скромным прапорщиком и его артиллеристами.

Имя Щеголева мгновенно стало чрезвычайно популярным в России. Героя осыпали милостями. Николай I произвел его из прапорщиков сразу в штабс-капитаны и наградил орденом Святого Георгия IV степени «в воздаяние примерного мужества и самоотвержения, оказанных 10-го Апреля сего года, при покушении, сделанном противу города Одессы соединенными Английским и Французским флотами, где, начальствуя батареею, сражался сначала четырьмя, а потом двумя орудиями, под перекрестными выстрелами неприятельских судов, в продолжение 6-ти часов, имея против себя в последнее время более 350 орудий» (Щеголев стал 9296-м по счету Георгиевским кавалером). Причем орден Щеголев получил не простой, а тот, которым раньше был награжден наследник, великий князь Александр Николаевич - будущий император Александр II. Он прислал своего «Георгия» Щеголеву с таким письмом:

Военный опыт этих событий положил начало новой эпохи в развитии фортификационных укреплений города Одессы. К усилению ее оборонительных рубежей присоединились также небезразличные горожане.

Железные и чугунные следы истории
Говоря о пушках, не лишним будет несколько слов уделить и их зарядам. Фантазия инженеров-оружейников оставила нам много их вариаций в зависимости от вида орудия и характера боя. Но долгое время самым распространенным видом пушечного заряда оставалось ядро.

Эти древнейшие артиллерийские снаряды имели два подвида: каменные и железные. Первые соответственно вытачивались под калибр орудия, а вторые – ковались в кузнях из специальных кусков железа, стараясь придать им округлую форму. При этом почти до конца 19 века большая часть пушек заряжалась с дула. Сначала в ствол деревянной манеркой засыпался пороховой заряд. Затем, с помощью деревянного шомпола, обмотанного на конце кожей, в дуло загонялся войлочный пыж. Потом вкладывалось ядро, и затыкалось сверху еще одним пыжом. В запальное отверстие подсыпался порох, после чего орудие было готово к выстрелу. Особого мастерства требовала стрельба так называемым «каленым ядром», которое наряду с «холодным» активно использовали и защитники Одессы. Ядро это выполняло функцию зажигательного снаряда. Железное, а чаще чугунное ядро, разогретое в калильной печи до малинового свечения (около 700 градусов), с помощью железных щипцов вкладывали в жерло оружия и непременно сразу делали выстрел.

Применительно к Одессе, то за период Крымской войны наибольшее количество попаданий принял на себя Приморский бульвар и часть города между улицей Екатерининской и улицей Почтовой. Тогда же неприятельским ядром был отбит и угол пьедестала памятника генерал-губернатору Дюку де Ришелье (уроженцу Франции и символу Одессы). На фото - восстановленная боковая часть постамента памятника Дюку де Ришелье, напоминающая о событиях тех дней.

Важно отметить, что основная часть Одесских построек была выполнена из ракушняка, свободно проглатывающего ядра неприятеля, без особого вреда для постройки, поэтому пострадала меньше, чем облицованные сваями из бревен молы Одесской гавани и суда, находящиеся у их причалов.

И сегодня взгляду любопытного туриста открываются следы англо-французской бомбардировки города. Стены Воронцовского дворца на Приморском бульваре и известной Одесской Колоннады также хранят в себе ядра, выпущенные из орудий англо-французских фрегатов.

Позже ряд подобных попаданий был отмечен своеобразными памятными табличками на зданиях.

Впоследствии предприимчивые одесситы, оценив по достоинству физические свойства металла, из которого были произведены ядра, искали им всяческое хозяйственное применение. Одна из таких находок недавно прекратила свое более чем вековое служение людям в качестве нагревательной сферы, в которую были вмонтированные отслужившие свое «каленые ядра».

Находились они в одной из старейших одесских бань, начавшей свою работу в 1861 году – Бане №4 на улице Асташкина,6 (бывшая улица Провиантская).

Жизнь после войны: заборы, декор и памятники
По древней традиции старинные пушки часто являют собой атрибут парадно-монументального декора набережных многих городов мира. Снятые с палуб боевых кораблей или поднятые с морского дна пушки-трофеи превращались в символы побед и славных сражений. При этом пушки могли как охранять покой у подножия статуй прославленных военачальников, так и выступать в качестве самодостаточного экспоната.

Пушки всегда гармонично находили свое место в архитектурных ансамблях городов. Иногда величественно водруженные на пьедесталы монументов, а чаще на ветхих, просоленных морскими бризами лафетах – все они давно обрели значение реликвий прошлого, стали неотъемлемой частью памяти своих городов. Нашла свое место в этой романтической традиции и Одесса.

Основным скоплением орудий прошлого до сих пор является легендарный забор одесского артиллерийского училища. Он украшает фасадный периметр главного корпуса бывшего Сергеевского артиллерийского училища по Фонтанской дороге. Главное здание училища было заложено 22 июня 1913 года внуком императора Николая I, генерал-инспектором артиллерии и шефом училища Великим князем Сергеем Михайловичем Романовым (чей бюст был демонтирован находчивыми военачальниками в 2016 году). В его честь училище и было названо Сергеевским. Но, вернемся к забору. В качестве его опор были использованы стволы 107-мм пушек образца 1877 года. Вес ствола – 625 кг. Эти пушки, выпущенные на Обуховском заводе, использовались в Русско-Турецкой войне 1877 – 1878 г. На сегодняшний день забор артучилища украшает 52 орудия.

Совсем рядом от этой уникальной ограды, а именно на Артиллерийской улице, можно увидеть аналогичную, только с меньшим количеством орудий-опор (18 шт.) по периметру так называемого артиллерийского городка. Сам городок представлен тремя домами красного кирпича, создающими уютный замкнутый двор, в котором ранее проживали семьи преподавателей и офицеров.

Возвращаясь же к упомянутой ранее традиции использовать оружейные стволы в качестве швартовочных столбов, хочется отметить интересное событие, развернувшееся в 2007 году на территории Одесского порта, где во время реконструкции складских помещений была извлечена из бетонного плена пушка периода Крымской войны.

Отремонтированная и покрашенная, пушка вновь заняла свое почетное место на территории Одесского морвокзала, окруженная коллекцией поднятых в акватории порта якорей. Сейчас она является одним из наиболее посещаемых туристами артиллерийских артефактов - люди с удовольствием фотографируются рядом с ней.

Отрадно заметить, что на сегодняшний день, кроме этого орудия еще три чугунных побратима вернулись на лафеты у подножия Одесского порта. Они расположены аккурат на месте 2-й батареи, защищавшей город от англо-французской эскадры в 1854 г.

Впрочем, ряд орудийных стволов так и остались на вечном причальном служении. Сегодня мы можем увидеть три таких пушки, вмонтированных дулами вниз в основание бетонного мола, ведущего к Воронцовскому маяку. Гости, посещающие маяк, верят в особую энергетику этих орудий и стремятся по возможности прикоснуться к ним.

Наибольшее разнообразие орудийных стволов разных эпох и стран можно увидеть в уютном дворике Одесского Государственного краеведческого музея, заглянув в который каждый может увидеть под сенью раскидистого каштана замершие в вечном покое орудия-участники морских и сухопутных баталий.

Завершив наш экскурс в историю старинных пушек Одессы, невольно задумываешься о том, что даже у самых древних орудий более завидная судьба, чем у современных средств поражения – ракетно-ядерных, биологических и химических. Заканчивая свою службу, современное оружие превращается в сложную проблему, связанную с его утилизацией. В отличии от литых орудий прошлого, оно не имеет ни эстетической красоты, не практической пользы. Пушки же, напротив, стали самым распространенным символом и напоминанием о былых сражениях.

Дмитрий Волошенков, "Вектор ньюз"