Скандал! Что происходит во втором детском приюте Одессы?

О том, что, согласно распоряжению городского головы Алексея Костусева, второй детский приют (ул.Краснова, 3-б) подлежит ликвидации, а сотрудники должны быть уволены, мы рассказывали в статье

 «Запутанная арифметика: два приюта многовато, один — маловато» («Юг» за 28 января).

Коллектив приюта, расценив распоряжение как несвоевременное, непродуманное и ошибочное, направил обращения во всевозможные инстанции и объявил о своем намерении защищать права воспитанников, свои трудовые права в любой предусмотренной законом форме. Ответы на свои обращения сотрудники приюта еще не получили, но проблемы с автобусом, финансированием питания детей и их «рассредоточением» по новым адресам уже начались. С чего бы это?

«На сборы» приюту дали два месяца, и время пошло почему-то с шестнадцатого января. Каким образом определялась эта дата? Разве в этот день заседала сессия горсовета, которая приняла решение о ликвидации приюта? Нет. Разве в этот день было заседание суда по вопросу ликвидации приюта? Нет. Так к чему же такая спешка, если законных оснований для решения о ликвидации приюта нет по сей день?

 «Юг» рассказывал, что идея слияния первого и второго приютов в одно детское учреждение никак не учитывает интересы детей, поскольку долгое время им придется жить в условиях, не соответствующих санитарным нормам. Напомню: на двадцатое января этого года в первом приюте проживали сорок пять воспитанников, во втором — тридцать шесть, а максимально допустимая заполняемость одного детского учреждения — шестьдесят человек.

 Эта история получила общественный резонанс. Во-первых, потому, что касается детей из неблагополучных семей, во-вторых, ликвидация детских учреждений всегда вызывает негативную реакцию в обществе, в-третьих, ликвидировать всегда легче, чем создать что-то новое.

 Поговаривают, что жребий ликвидации миновал первый приют только потому, что находится он в спальном районе, на улице Терешковой, 12-а.

 Слухи всегда ползут там, где не все ясно. Сколько, например, детских приютов должно быть в миллионном городе, неизвестно. Можно ли считать, что уровень детской беспризорности снизился вдвое, и потому из двух приютов делают один, или отсутствие детей в приюте — результат банального милицейского «недосмотра», непонятно.

 На прошлой неделе в Интернете появилась информация о том, что второй приют остался без своего автобуса, чего раньше никогда не было. Взамен предложили использовать автобус первого приюта, но тот и без того не простаивал. Возникла «напряженка»: одного автобуса на два приюта оказалось маловато. Остается предположить, что транспортное средство второго приюта умышленно сняли «с довольствия». Согласно упомянутой информации, во втором приюте резко сократилось финансирование питания, а детей охотно отдадут, например, психически нездоровой маме, лишь бы сократить численность воспитанников.

 За комментариями столь запутанной ситуации пришлось обратиться вначале к исполняющей обязанности заведующей вторым приютом Ольге Хмелевской, затем к начальнику управления по делам детей Одесского горсовета Игорю Голоскову.

 — Виртуально деньги на питание детей есть, в бюджет они заложены, а реальное финансирование не поступает. Это либо чей-то непрофессионализм, либо досадное недоразумение, — сказала по телефону Ольга Хмелевская. — Я затрудняюсь дать этому факту какое-то объяснение. Диетсестра приюта как-то выкручивается, и дети получают полноценное питание: мясо, рыбу, фрукты и все необходимое, но это очень нелегко.

 Кстати, когда я звонила в приют, там проводила ежегодную плановую проверку комиссия из санэпидемстанции Киевского района Одессы. Приоритет проверяющих — вопросы питания детей.

 По словам О. Хмелевской, отсутствие автобуса привнесло в жизнь приюта куда большие неудобства, чем отсутствие реального финансирования питания.

 — Первого февраля позвонил шофер и сказал, что автобус поставили на отстой в гараже. В дальнейшем он будет обслуживать четвертый интернат, — сказала она. — Нам рекомендовали пользоваться автобусом первого приюта, но там больше сорока детей, и у всех свои проблемы. Договариваться довольно сложно, к тому же, как выяснилось, есть проблемы и с бензином.

 На улице сильный мороз, возить детей «своим ходом» небезопасно, и мы этого не делаем. Адресов, по которым надо их возить, много. Так, все наши подопечные обследуются в пятой поликлинике. Для постановки на учет на усыновление надо дать данные во всеукраинскую базу по усыновлению, а значит, надо пройти всех специалистов. Для того чтобы ребенок получил заключение медико-педагогической комиссии, его должен осмотреть психиатр в Первом переулке Разумовского. Кроме того, должна дать свое заключение комиссия от Приморской райадминистрации, а она находится на пересечении улиц Ясиновского и Старопортофранковской. Четверо наших детей находились в изоляторе в Купальном переулке, 6. Теперь они здоровы, но их надо забрать.

 В октябре к нам привезли семерых детей из центра реабилитации детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки (с улицы Боженко). Теперь из них остались трое, но они должны получить заключение медико-педагогической комиссии. Автобус нужен постоянно. Недавно, к примеру, срочно понадобилась помощь врача-отоларинголога — ребенок засунул в ухо бусинку.

 Ольга Хмелевская пролила свет и на историю двух подопечных, которых без излишней щепетильности могли отдать не совсем здоровой маме, и, вероятно, отдали бы, если бы у нее вдруг не возникли жилищные проблемы.

 По словам О.Хмелевской, брат и сестра находились в приюте, пока их мама проходила лечение в отделении невроза Саратской районной больницы. После выписки из больницы женщина обратилась в службу по делам детей за разрешением забрать своих детей из приюта. Разрешение она получила, но позже выяснилось, что жить с детьми ей негде. За время болезни женщины хозяйка съемной квартиры выселила ее гражданского мужа и принимать их с детьми обратно не намеревалась. Другого жилья в Одессе у них нет, и уезжать из города люди не собираются.

 Вместе с тем полученное накануне разрешение забрать детей автоматически исключало их из числа подопечных приюта. Возникла проблема. Женщине пришлось писать новое заявление с просьбой продлить пребывание детей в приюте. Просьбу удовлетворили. Численность детей во втором приюте осталась прежней — тридцать шесть человек. А могло все сложиться значительно хуже — мама с детьми могла пополнить армию бродяг.

 На мой вопрос, может ли эта женщина после лечения в отделении невроза воспитывать двоих детей, Ольга Хмелевская ответила:

 — Не знаю. Выписки из ее истории болезни не видела, судить о ее состоянии здоровья не берусь. Могу сказать о детях: к детскому саду они не адаптированы, воспитывались только с ней.

 Начальник управления по делам детей Одесского горсовета Игорь Голосков «в упор» не видит проблемы со вторым приютом.

 — Есть распоряжение об оптимизации детских учреждений, — сказал он по телефону. — Была создана специальная комиссия из двадцати человек, которая приняла решение о создании на базе второго приюта центра по реабилитации детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. Два приюта для города — это много. Решено оставить один приют и один центр.

 Игорь Голосков явно раздражен тем, что журналисты допускают мысль о продаже здания второго приюта. Его раздражение звучит настолько убедительно, что действительно можно подумать, что в городе никогда не продавали детские ясли, сады, интернаты, санатории и базы отдыха.

 — Приют не ликвидируется, а реорганизуется, — сказал он. — Где написано, что он ликвидируется? Это неправда. Кто сказал, что людей выбрасывают на улицу? Их увольняют, но это только формальность, которую необходимо соблюсти при любой реорганизации. Столько лет они получали полную зарплату за неполную численность детей, а теперь вы, журналисты, слушаете их россказни и верите им. Все они будут работать в центре реабилитации детей.

 Не знаю, верил ли сам И.Голосков в то, о чем говорил, или нет, но у меня возникли большие сомнения. И вот почему. Нынешний детский реабилитационный центр на улице Боженко пустует с октября по причине отсутствия отопления. Это, так сказать, официальная версия, а по правде — реабилитировать там некого. Были, конечно, семь человек, но и те благополучно реабилитировались среди воспитанников второго приюта.

 Допустим, что детский реабилитационный центр изменит адрес, и с улицы Боженко переедет на улицу Краснова, но при отсутствии детей его тут же закроют, и возможная идея продать престижную территорию легко воплотится в жизнь.

 Начальник управления по делам детей горсовета почему-то уверен, что дети в реабилитационном центре все-таки будут, «надо только подождать до марта». Наверное, он имел в виду шестнадцатое марта, когда приют официально перестанет существовать, и тогда появятся дети, нуждающиеся в реабилитации. На мой вопрос, почему детей нет сейчас, ответил:

 — Такая экономическая ситуация в стране...

 Об отсутствии финансирования питания было сказано:

 — Так было всегда в первые месяцы года. Фирмы, которые обеспечивают питание, порой по четыре месяца кормили детей в долг, после чего мы с ними рассчитывались.

 Автобус приюту обещано вернуть в ближайшее время. Дескать, вернуть — не проблема, стоит себе в гараже, никому не нужный.

 Очередная сессия одесского горсовета состоится только 28 февраля, а такое предчувствие, что судьба приюта уже предрешена. Будет очень удивительно, если на его месте действительно появится детский реабилитационный центр, детский интернат или, на худой конец, детский сад.

Елена УДОВИЧЕНКО
yug.odessa.ua