Одиноким пенсионером-погорельцем заинтересовались не городские службы, а… предприимчивые «мальчики»

По ночам, когда в  выгоревшей дотла квартире становится особенно неуютно и страшно, когда подступает отчаяние, а внутренности терзает жестокий голод, он подходит к зияющему провалу окна и кричит во тьму: «Люди, я есть хочу! Люди, помогите!».
Всегда находится кто-то из соседей, кто, соскочив с постели, приносит ему горячей картошки, теплой каши или подогретую миску борща. Ночами становится холодно, и погорельцу в его продуваемых сквозняками закопченных стенах в эту пору особенно зябко. Но самая  настоящая стужа поселилась с момента пожара в его душе: Александр Михайлович Скороскубов на склоне лет остался в свой ужасной беде никому не нужным – ни троим своим неблагодарным детям, ни безразличным городским властям...  

Его историю еще 1 сентября этого года рассказали журналисты телекомпании «РИАК», они же официально уведомили департамент труда и социальной политики Одесского горсовета о беде, свалившейся на Александра Михайловича в начале июня - почти четыре месяца назад!

Сегодня Александр Михайлович Скороскубов так и продолжает влачить безысходное полуголодное существование без денег и помощи в квартире, превращенной пожаром в черную пещеру, привести которую в жилое состояние у одинокого старика нет ни сил, ни средств.

Трудно поверить, что когда-то он был замечательно устроенным в жизни человеком. Плавал на круизных судах «Латвия», «Литва», «Башкирия», «Шота Руставели», организуя питание туристов. Его должность называлась «зав. производством», и Александр Михайлович как отличный специалист был нарасхват. Только на знаменитом нашем лайнере «Шота Руставели» в его ведении находились три ресторана, восемь баров, магазин и промтоварный киоск. Можете представить, что это значило в советское время!

Ничего удивительного, что семья Скороскубовых ни в чем не нуждалась: была и машина, и дача, и вещи, привезенные из-за границы… Одного Бог не давал Александру Михайловичу и его жене Людмиле – детей. И вышло так, что они один за другим усыновили  мальчика и еще двух близнецов – мальчика и девочку. Причем все они были, что называется, родной кровинкой – племянниками жены. Старший Володя, осиротев и потеряв отца, перешел жить к тете и дяде. А двух новорожденных беспомощных малышей, Ирочку и Алешу, бросила на руки родственников непутевая сестра Людмилы, исчезнув из их жизни навсегда.
Усыновление Александр Михайлович оформил как полагается, дал детям свою фамилию и отчество, и начали они с женой растить мальчишек и девочку, ни в чем не отказывая и вкладывая в ставших  родными «сироток» любовь и заботу.

Все это рассказывают сегодня соседи Скороскубова, знающие его семью «еще с Пересыпи», где все они жили рядом до получения в начале семидесятых годов квартир в доме на Маршала Жукова, 57.
Не забывал, по их словам, Александр Михайлович и своего взрослого сына от первого брака Анатолия. Отношения между ними были близкими настолько, что, уезжая на ПМЖ в Америку, Анатолий не продал, а оставил отцу свою благоустроенную двухкомнатную квартиру на Таировском жилмассиве – семья, мол, большая, детей много, пусть распорядится ею по своему усмотрению.  

Увы, усыновленные детки, как это, к сожалению, бывает довольно часто, маму с папой радовали мало. Учились плохо, росли непослушными, неуправляемыми. Об учебе в вузах и речи быть не могло – не дотягивали они до вузовского уровня. Александр Михайлович устроил всех в престижные по тем временам морские ПТУ – ни один не доучился до конца. В общем, беда начала подкрадываться исподволь и все больше со стороны ставших родными трех детей.

Первое горе пришло в их семью, когда промучившись от онкологического заболевания, семь лет назад умерла жена Людмила. Вместо того, чтобы сплотиться вокруг отца, помочь ему пережить потерю, взять на себя заботы по дому и сохранению родного очага, нигде не работающие Владимир, Алексей и Ирина начали тянуть из квартиры что попадя – ковры, безделушки, золотые украшения…  Даже  чугунными казанами не побрезговали, как говорят соседи. Все они к тому времени попивали и постепенно скатывались к самому настоящему алкоголизму.

Второй бедой стали бесконечные криминальные истории Алешки. Последняя – резонансные кражи мотоциклов – вела его прямиком в тюрьму. Александру Михайловичу, вышедшему к тому времени на пенсию, воровство приемного сына стоило потери машины и дачи. Он все продал, чтобы «отмазать» его от отсидки.

Отношения с детьми становились все более напряженными, из квартиры уже было нечего выносить, и обзаведшиеся к тому времени собственными семьями детки съехали. Вот только если Владимир и Алексей решили свою жилищную проблему самостоятельно, дочь Ирина явившись вместе со свекровью в двухкомнатную квартиру, оставленную отцу Анатолием, выгнала обитавшего там квартиранта и обосновалась без всякого права на жилье.

Александр Михайлович возражать не стал. У Ирины к тому времени было двое детей, и считалась она «брошенкой», поскольку муж бросил и ее, и их общих малолеток, оставив взамен свою весьма крутого нрава мамашу.

Никто не подумал о том, что стареющий Александр Иванович при своей минимальной пенсии (он, кстати, считает, что пенсия насчитана ему неправильно и несправедливо) не сможет выжить самостоятельно в наше тяжелое время. Лишившись «квартирантских» денег, он перестал платить за квартиру. Громадный долг набежал очень быстро. В один из дней старик вызвал к себе дочь с просьбой все-таки пойти в Пенсионный фонд и попросить разобраться, почему же пенсия ему насчитана так несправедливо.

Ирина взяла его паспорт, пенсионное удостоверение, доверенность на ведение дел и вместо Пенсионного фонда отправилась в почтовое отделение, обслуживающее их район, и предупредила, что отныне пенсию за «выжившего из ума отца» будет получать она.

Честно говоря, в голове не укладывается, как в наше время, на глазах у сотен людей можно было облапошить нормального, образованного, еще не такого старого и вполне вменяемого человека? Тем не менее, что случилось, то случилось. Александр Михайлович стал влачить полуголодное существование. Периодически дочь появлялась во дворе с детской коляской, в дом не заходила под предлогом, что «он антисанитарию развел», и, оставив на подоконнике баночки с каким-то варевом, исчезала. На упреки соседей отвечала: «Не ваше дело».

А в начале июня среди ночи случился пожар. Видимо, был скачок электроэнергии в сети, и проводка не выдержала. Выгорело все. У старика не осталось абсолютно ни-че-го.

И вот здесь начался особо жуткий акт этой драмы. Детки появились на другой день, все трое. Излазили пепелище и вынесли все, что еще могло представлять какую-то ценность. Через некоторое время под давлением соседей Владимир забрал отца к себе. Ровно на неделю, чтобы выгнать потом под предлогом «неаккуратности» и «докучливости» его семейству.

Соседи нашли телефон Ирины. Стыдили, взывали к совести, дочернему долгу, милосердию. Доченька была вынуждена увезти Александра Михайловича в квартиру, которая, кстати, официально ему и принадлежит. На второй день старик очутился во дворе, окровавленный и избитый. Так крутая свекровь, живущая с его дочерью, выразила свое «фе» появлению свата в их доме. Била табуреткой по голове, как рассказывает Александр Михайлович.

Потянулись тоскливые голодные дни, полные безысходного отчаяния и ночных криков несчастного старика о помощи.

А что же соответствующие службы, вправе спросить мы, районные и городские власти, ЖЭК, милиция, религиозные и общественные благотворительные организации? Неужели ничего не знали? Знали. Соседи начали обзванивать их с первых дней трагедии. Как рассказывает куратор дома Елизавета Владимировна, звонили и в районную администрацию, и в мэрию, и пароходство, и в пенсионный фонд, просили вмешаться, как-то помочь, хотя бы вырвать документы Александра Михайловича из загребущих рук дочери. Никто не отреагировал.

Увы, люди не учли, что нынешним городским властям вместо «SOS!» надо подавать челобитную, да еще подписей собрать побольше, да еще походить на личные приемы, посидеть в очередях, покланяться и поплакаться в кабинетах. Это вам не гурвицевские порядки, когда было достаточно позвонить в «Службу мэра», которую одной из первых постарался уничтожить новоявленный градоначальник Костусев как вредную и обременительную для городской казны. Вредную, по всей видимости, лишь тем, что не давала бы покоя нашему городскому кормчему проблемами одесситов и постоянно бы напрягала его пресловутую команду, у которой пока хорошо получается только взятки брать, чему уже примеров несть числа. А вот когда доходит до конкретной работы, до исполнения обязанностей – тут глухо, как в танке. Бумагу на стол, пожалуйста! А мы позаседаем и подумаем, стоит ли реагировать на ваши проблемы.

Никогда такого не было в Одессе, чтобы город не помог погорельцам, чтобы за счет городского бюджета людям не сделали ремонт, чтобы социальные службы немедленно не наладили помощь попавшим в беду людям. Наверное, не стоит уточнять, что не было такого в Одессе Гурвица, который любил людей и реагировал не только на звонки в «Службу помощи мэра», но и на э-мейлы, присланные на его электронный адрес, и на выступления СМИ.

В этот раз после репортажа «РИАКа» об Александре Михайловиче Скороскубове и обращения журналистов в департамент труда и социальной политики ничего не последовало. Тогда в это горсоветовское ведомство позвонила общественный куратор дома Елизавета Владимировна, очень просила отреагировать, пугала, что писать будет самому президенту. И чиновницы смилостивились. Через десять дней после выступления телевидения явилась комиссия из социальной службы Киевского района, зафиксировала факты, что в сгоревшей квартире отсутствует вода, не работает канализация, отключены электроэнергия и газ, выбиты стекла, помещения абсолютно не пригодны для проживания, средств на ремонт у проживающего здесь пенсионера нет, родственники его бросили, и… испарилась. По сей день, по словам соседей и Александра Михайловича, ни ответа, ни привета.

Жильцы дома, поняв что от чиновников ждать милосердия долго и бесперспективно, сами обратились к и.о.начальника участка №4 ЖКС «Вузовский» Сергею Рыженко. Вначале он и слушать не хотел, объяснял, что «нет ни средств, ни материалов, ни людей, да и квартира у старика приватизирована». Смилостивился, когда куратор Елизавета Владимировна пригрозила обратиться к его непосредственному начальнику из Киевской райадминистрации Андрею Горшкову.

Сразу нашлись и материалы, и люди, да вот незадача – все время на участке №4 случаются какие-то водопроводно-производственные ЧП. Полмесяца прошло, а до медленно погибающего в сгоревшей квартире старика руки не доходят. «Напомните мне завтра», - всякий раз просит Сергей Анатольевич Рыженко, прямая обязанность которого помочь погорельцу, живущему в его ведении доме. Жаль, что память у него такая плохая. Будь она более надежной, не спалось бы Сергею Анатольевичу в его теплой постели, когда вспоминал бы он о брошенном старике, стынущем на пепелище своей квартиры.

И в милицию обращались соседи Александра Михайловича. Приглашали участкового, демонстрировали и погорельца, и то, что осталось от его жилья, просили об одном – помочь забрать паспорт и пенсионное удостоверение у негодяйки-дочери. Ничего не сделал бравый молодой милиционер, которому Александр Михайлович в дедушки годится. Или табуретки свекрови испугался, или по-настоящему так и не проникся бедой старого человека.

Прониклись, к сожалению, другие – деловые энергичные парни, откуда-то прознавшие о никому не нужном старике. Приехали вчера на иномарке, посочувствовали, привезли харчишек. Не очень, правда, щедрых – пару булок, литр кефира, несколько помидорин и банку кабачковой икры – много ли необласканному деду нужно? А когда его переодели в чистую одежку, он вообще почувствовал себя на седьмом небе. Взамен согласился поехать в фотоателье и сфотографироваться. Зачем? На паспорт! Новые знакомцы убедили Александра Михайловича, что не стоит-де заводиться с неблагодарной дочерью, лучше и быстрее оформить новый документ, и дело с концом.

Конец этой истории может быть ужасным, тем более что у неизвестных лиц уже сейчас может быть на руках новый паспорт одинокого старика. И я обращаюсь к городским властям и правоохранительным органом Одессы с требованием немедленно взять под контроль все, что происходит с одесситом Александром Михайловичем Скороскубовым, проживающим по адресу: проспект Маршала Жукова,57, квартира 1. Слишком много на нашей памяти криминальных историй, когда из-за квартиры беззащитные пенсионеры становились бомжами и даже лишались жизней.

Если что-то случится с Александром Михайловичем, ответственность падет на все городские структуры во главе с нынешним мэром, которые уведомлены о трагедии, происходящей в Одессе четвертый месяц кряду.

Елена МАРЦЕНЮК.
Для Интернет газеты «Взгляд из Одессы»