«Что только ни орали, надрывая глотки, подконтрольные Костусеву телеканалы»

Вы все, вероятно, заметили, что врио городского головы Костусев игнорировал 2-й одесский международный кинофестиваль. Если возникает много сомнений насчет того, должны ли дефилировать по красной фестивальной дорожке чиновники, одесские тусовщики и селебритис из провинции, то уж начальник горадминистрации был бы здесь, рядом со взявшим над фестивалем шефство председателем облгосадминистрации, вполне уместен. Как-никак кинопраздник разворачивается в кинозалах и на улицах Одессы, и нужно быть, нравится тебе это или нет, гостеприимным хозяином. Однако ни в день открытия, ни на закрытии фестиваля Костусева никто не видел. Зато прошла информация, из которой следует, что этот господин обиделся на организаторов кинофорума оттого, что в каких-то рекламных материалах его фамилия то ли была набрана более мелким, чем ему хотелось бы, шрифтом, то ли размещалась не на парадном месте. Не знаю, что там произошло на самом деле, но дотошные одесские папарацци Костусева нигде не нашли и ограничились фотографией его «подруги», которая красной дорожкой не побрезговала.

В этом весь врио городского головы – маленький, завистливый, мелочный и склочный. Правда, он лихо компенсировал себе отказ от пребывания на фестивале в качестве свадебного генерала тем, что отправился в третий по счету за восемь с небольшим месяцев своего царствования отпуск. Круиз у берегов Британии на великолепном современном лайнере скрасил его духовное одиночество. А он, если исходить из его поведения и обидчивых речей, убежден, что трагически одинок. Ведь никто здесь не понимает всего величия планов удивительного градоначальника; не опускает робко глаз, встретившись с его бретерским взором; не украшает руки, ноги и другие части своих грешных, смертных тел лаконичными и полными внутренней энергии надписями «Я люблю К.» или «Я люблю Л.» , в зависимости от степени близости к предмету народного обожания. В городе, самом близком ему по климатическим условиям после отъезда с Сахалина, он чувствует себя, наверное, одиноким столпником, который, если и гневается на подчиненных, делает это лишь потому, что они не до конца уверовали в творимые им чудеса.

Возьмите, к примеру, зама по самым щекотливым, жилищно-коммунальным вопросам Николая Рублю. Он что, не слышал, как 14 июля на заседании горисполкома Костусев преподнес нам судьбоносное заявление? Цитирую. «Сегодня мы делаем ещё один решительный и даже революционный шаг по тарифам, впервые мы не повышаем, а снижаем квартплату или, если сказать формально и правильно, плату за содержание домов и придомовых территорий!» Как же Рубля, смеет утверждать, что на самом деле тарифов никто не понижал? А он это делает, растолковывая, что с граждан не будут взимать оплаты за неоказанные услуги по содержанию этих самых домов и территорий, что, впрочем, с успехом делалось и в прежние годы, когда при среднем тарифе в гривну семьдесят большинство одесситов платило не больше гривны сорока. Дополнительные же 10 процентов скидки, составляющие примерно 14 копеек, поясняет Рубля, должны образоваться за счет более тщательной дифференциации услуг в домах разного качества, да сокращения некоторого числа чиновников и дворников. К тому же предполагается, что повсюду появятся свои управдомы, которые возьмут на себя функции взаимоотношений с властями, а немалую часть средств, необходимых для проведения всяческих ремонтных работ, граждане должны отыскать в собственных карманах.

Вот такое это снижение тарифов. Недаром в решении исполкома № 489, которое вызвало у Костусева пароксизм самолюбования, об экономике вообще ничего не сказано. Убедиться в этом можно, заглянув на официальный сайт города. Таким образом, никакого уменьшения квартплаты на 10 процентов, вопреки его словам, не произошло. В Одессе продолжают действовать тарифы, утвержденные еще в 2008 году. Завышать против них счета коммунальщики не могут, а взыскивать иногда меньше в связи с вышеперечисленными обстоятельствами, -- вполне. Но это, повторяю, происходило и раньше.

Вот вам и вся революция! Что поделаешь -- Костусев вообще склонен при каждом удобном случае переоценивать свое подлинное значение в жизни Одессы. Иногда кажется, что своей изворотливостью, склонностью ко лжи, ненавистью к предшественникам и параноидальной мстительностью он наносит обществу невосполнимый вред. Из-за него люди, и так давно изверившиеся в искренности власти, теряют к ней уважение окончательно.

Мусорная война, проигранная в пользу любимого дружка, мутные парковочные сборы, утрата аэропорта, теперь вот – жульничество с тарифами. Мало? Тогда вспомните о шаманстве врио городского головы вокруг аварийных домов – дескать, мы совершили подвиг, отменив квартплату для жителей этих ветхих строений. Но ведь ее и так никто с них не брал, задолго до прихода в нашу жизнь мессии из антимонопольного комитета. Нужны ли здесь какие-либо дополнительные комментарии?

А теперь давайте потолкуем о демократичности очильника нашего бедного, не заслуживающего такой беды города; керманыча доверчивых одесситов, гетьмана русского языка, прокуратора Аркадии, потрошителя бесчестных ЖЭКов и наследника великих градоначальников. Это его качество особенно ярко проявилось в распоряжении, которое регламентирует взаимоотношения журналистов с органами местного самоуправления.

Во-первых, поразительным, завизированным Костусевым документом вводится обязательная аккредитация пишущей и снимающей братии, у которой есть желание и необходимость бывать в исполкоме. Во-вторых, предписывается составить список граждан журналистской национальности, имеющих право входить в здание мэрии со съемочной и звукозаписывающей аппаратурой. Кроме той же беспрецедентной по глупости и пренебрежению к существующему законодательству исполкомовской энцикликой запрещается допуск в админздание лиц с явными признаками психического расстройства или инфекционных заболеваний.

Оставлю за скобками тот факт, что старый «Закон об информации» и новый «О доступе к публичной информации», только что принятый Верховной Радой, которая, вместе с Администрацией Президента, им очень гордится, а заодно «Закон Украины о местном самоуправлении» сразу и безоговорочно отменяют все пункты распоряжения Костусева, изданного им в свойственной ему форме категорического императива. Он не может ни ограничивать доступ кого бы то ни было в горисполком, ни требовать от журналистов обязательной аккредитации; ни настаивать на том, чтобы оператор или фотограф, не занесенные в заветный список департамента информации, оставляли свою аппаратуру на входе; ни отказывать в интервью представителям СМИ, если просьба связана с насущной общественной потребностью. Тут он нагло своевольничает. Ладно. Пусть его! Но как, скажите, сидящий на входе в исполком милиционер Юра, милый человек, который со мной много лет подряд, при всех мэрах, любезно здоровался, может кому-нибудь решительно заявить: «Я вас не пропущу, потому что вы псих! У Вас на лице явные признаки помешательства!» или же: «Вы явно больны бубонной чумой!» Тут уж приходится назвать чумными авторов обсуждаемого распоряжения – инициатора и сочинителей бездарной, противоправной бумажки, по поводу которой уже направлено заявление в прокуратуру.

Правда, вынужден констатировать следующее. Выяснять степень вменяемости служащего в органах местного самоуправления, все-таки, следует, но значительно раньше, чем он ступит на порог исполкома. Я имею в виду не посетителей, а хозяев мэрии. Травматическое оружие разрешительная система позволяет продавать заявителям только при наличии справки о том, что они не состоят учете в психоневрологическом диспансере. Все правильно! Общество опасается разгула преступности. Слишком многих, может, и не поубивают, однако, все равно боязно. Но психически неадекватный – скажем мягко – парламентарий (даже на местном уровне), а то и, не дай Бог, мэр, куда опаснее. Распоясавшегося уголовника повяжут, и все тут. А беснующееся по идеологическим мотивам или в связи с иными человеческими слабостями, коим несть числа, выборное лицо и назначенный им необузданный чиновник могут изуродовать жизнь десятков тысяч людей. Охрана же на входе в их многолюдные офисы обязана отдавать им честь, стоять навытяжку, притом, что одного взгляда в запавшие, полные чванства и злобы или тупого равнодушия глазки кое-кого из этой публики порой достаточно, чтобы появилось желание немедленно вызвать психиатрическую скорую.

Свое распоряжение Костусев опубликовал после того, как у дверей горисполкома разгорелся скандал с заместителем председателя облсовета Гончаренко, сыном сошедшего с рельс врио городского головы. Так что же, он сомневается во вменяемости собственного отпрыска? Имеется в виду дурная наследственность? Смешно, но с него, Костусева, станется!

Хочется только ему напомнить, как сравнительно недавно он публично негодовал по поводу того, что в каденцию Гурвица, в день рождения мэра, съемочной группе, посланной на Думскую фиксировать физиономии гостей, приезжавших того поздравить и не дававших согласия на съемку, было оказано противодействие. Что только ни орали, надрывая глотки, подконтрольные Костусеву телеканалы. Они, пошло нарушавшие общепринятые нормы морали, жаловались на то, что им мешают отправлять профессиональные обязанности, затевали судебные тяжбы, взапуски врали, производя рядом с высоченным и никак не реагирующим на их выходки Гурвицем, впечатление шавок, повисших на ногах медведя. Затравить мэра им тогда не удалось. Костусеву пришлось ограничиться культовым выступлением перед мэрией, в котором он проявил себя сущим мракобесом, обнаружившим в строении ушей городского головы, форме его пальцев нечто сатанинское. Он проиграл. Но в память его кое-что запало. И теперь, после захвата гурвицевского кабинета, он вдруг понял, что нужно окружить себя надежной, непроницаемой вахтой. И пошел куда дальше Гурвица, который, честно говоря, никого и ничего не боялся – не хотел только, чтобы всякие немытые рыла лезли в его дом и на кухню.

Костусев же то ли трусит, то ли ненавидит всех подряд. Поэтому чаще всего не подходит к прессе. Не общается с митингующими на площади. А когда произносит свои многословные речи, постепенно раскочегаривается, начинает угрожать подчиненным всеми карами земными и небесными, и на медленно раскаляющейся физиономии врио городского головы против его воли, сквозь гневную мимику проступает смутная маска страха, или, точнее, страшной неуверенности, свойственная самозванцам даже в тех случаях, когда они произносят победные спичи. Их можно понять. А вдруг попросят выйти вон? Ведь обратного пути не будет…

Валерий Барановский
Авторская программа «Отражения»
Одесса