Страницы истории. Одесса против ГКЧП

С обозревателем нашей газеты Леонидом Заславским мы беседуем 19 августа. В этот день девятнадцать лет назад произошли события, известные как путч ГКЧП. Через пять дней, 

24 августа, Украина стала независимым государством.
— Леонид, ты помнишь, что «Юг», в общем-то, был единственной газетой в Одессе,  осудившей государственный переворот, газетой, которая не юлила, а оперативно освещала происходившее в Москве и в Киеве, опубликовала известное обращение Ельцина…
— Надеюсь, это помнят все одесситы. Но моей заслуги здесь нет. Девятнадцать лет назад в газете я не работал, журналистом не был, общественной деятельно-стью занимался в «Одесском Мемориале», частично в Народном рухе Украины. Сопротивляться перевороту, однако, начал не вместе со всеми, а как одиночка. На свой страх и риск.
В шесть утра мне позвонила знакомая. В половине седьмого, ни с кем не согласовывая, я написал два обращения от имени Демократического блока, в восемь отпечатал на ксероксе четыре тысячи экземпляров, половину из которых отдал для распространения руководителю Одесского НРУ Виктору Цимбалюку, а вторую половину весь день раздавал на улицах. Сначала один, потом вместе с москвичкой Маргаритой Поздняк. Раздавал на ступеньках здания горсовета, у входа в управление КГБ на Бебеля, на Соборной площади.
— В листовках речь шла о независимости Украины?
— Да, в том смысле, что Верховный Совет УССР решение о введении чрезвычайного положения не принимал, украинские власти, гражданские и военные, не обязаны такое решение проводить в жизнь, а граждане не обязаны такому решению подчиняться. Как оказалось, позиция в листовках была сформулирована так, что ее разделяли люди самых разных взглядов. Чиновники в том числе. Во всяком случае никто не упрекал меня за проявленную самодеятельность.
Сейчас, вспоминая дни путча, можно только сожалеть об утрате того единства, которое наблюдалось при сопротивлении перевороту в демократическом лагере. Оно утрачено надолго, если не навсегда.
— А почему, как ты думаешь?
— Краткого и общего ответа на этот вопрос нет. Есть много частных ответов. Один из них такой: украинские демократы (попробуем употреблять это слово без кавычек) знали, каким новое государство не должно быть. Но не было общей точки зрения, каким оно быть должно. И не было общенациональной площадки, на которой представители умеренных, радикалов, правых и левых могли выработать государственный компромисс. Леонид Кравчук и его окружение сделали все, чтобы такая площадка не появилась до того, как старая власть не приспособится к новым условиям.
В самый ответственный период формирования украинского государства продолжал действовать старый Верховный Совет, в котором большинство принадлежало коммунистам. Если бы в декабре 1991 года вместе с референдумом о независимости и президентскими выборами прошли выборы парламентские, все, может быть, было бы по-иному. Но историю переиграть невозможно. Надо жить с тем, что есть.
— Мы и живем. Но все-таки как ты оцениваешь результаты девятнадцати лет существования независимой Украины? Надеюсь, никому из читателей не надо напоминать о Дне независимости 24 августа?
— Если нынешний режим продержится в Украине достаточно долго, напоминать придется. Что же касается результатов, сошлюсь на известный ответ Дэн Сяопина. Отвечая на вопрос, заданный по поводу двухсотлетнего юбилея Великой французской революции, он сказал, что времени для оценок прошло слишком мало. Лет через пятьдесят по поводу нашей независимости можно делать первые обобщения, лет через сто — приводить мысли в систему. Пока все, что есть, — несколько кирпичиков, модулей игры «LEGO». Из них не сложить картинку.
Еще полгода назад казалось, что на фундамент украинской государственно-сти посягнуть никто не в силах. Можно перекрасить стены, сменить кровлю, но дом, такой, как есть, устоит. Все видят теперь, что это не так. Для того чтобы трещины пошли по всему зданию, не понадобилось даже землетрясения.
— Но дом все-таки устоит?
— Думаю, да, но не знаю, каким дом в итоге окажется. В годы горбачевской перестройки популярностью пользовалось стихотворение Геннадия Григорьева о том, как «дядя Миша перестраивал сарай». Сооружение с каждой попыткой становилось все уродливей. Перестраивая Украину на девятнадцатом году независимо-сти, мы можем добиться того, что в нелепом сооружении никто не узнает дом, о котором он мечтал в 1991 году. Честно говоря, этот дом мало кто узнает и сегодня. Не для того мы на митинги девятнадцать лет назад собирались, чтобы украинские чиновники уик-энд проводили на Лазурном берегу Франции, а в украинском суде нельзя было выиграть процесс без взятки.
— Ну, это дела материальные. У тех, кто на митинги выходил, главным, кажется, были идеи. В том числе великая национальная идея. Куда, кстати, она подевалась?
— Она никуда не подевалась. В отличие от процессов, связанных со строительством государства и трансформацией общества, процессов, в общем, провальных, оформление украинской национальной идеи, ее развитие при трех первых президентах Украины шло, может быть, медленней, чем хотелось, но достаточно уверенно. Дело в том, что упомянутая идея — не собрание аксиом, не набор навязанных лозунгов, а инструмент самопознания народа, его история.
Развитие исторической науки, преподавание истории Украины в средних и высших школах за девятнадцать лет независимости дало нашему народу больше, чем деятельность всех ветвей власти, вместе взятых. Воспитано поколение, в сознании которого национальное достоинство и независимость страны слиты воедино и сомнению подвергнуты быть не могут.
Кстати, при демонтаже всего, чего удалось добиться за годы свободы, нынешняя власть сталкивается с самыми большими трудностями в сфере образования и воспитания. Недаром первый и самый тяжелый удар по достижениям независимости «голубая» контрреволюция нанесла, назначив министром образования Дмитрия Табачника, носителя идей, враждебных украинской государственности, идей, основанных на советской версии новейшей истории. То есть на лжи.
— Но правда всегда побеждает, не так ли?
— Правда всегда побеждает в сказках. И то не во всех. Как бывший преподаватель знаю, что периоды реакции, регресса — такая же непременная часть истории народов, как периоды революций и успехов на пути к процветанию. На нашей памяти Украина совершила два рывка в будущее — в 1991-м и в 2004 годах. К сожалению, рывки не привели к цели, а исторический маятник качнулся в другую сторону. Насколько интенсивным будет откат, трудно ответить. Уместней задать правильные вопросы.
Такие вопросы поэт Иосиф Бродский задал тогда, когда Союз казался нерушимым, и ничто не предвещало конца «прекрасной эпохи». Стихотворение «Остановка в пустыне» заканчивалось строфой:
К чему близки мы? Что там впереди?
И ждет ли нас теперь другая эра?
И если так, то в чем наш общий долг?
И что должны мы принести ей в жертву?
Вопросы об общем долге и жертвах, кстати, остаются актуальными во все времена. Как только граждане об этом забывают, империи разлетаются в прах, а государство становится добычей стервятников. Надеюсь, что с Украиной ничего подобного не случится. Очень надеюсь.
Беседовала

Ольга КОЛОГРЁВА.
yug.odessa.ua