Об одесском Караваджо: «знаю, но не скажу» — неинтеллигентно и незаконно

Итак, в Германии найдена похищенная в конце августа 2008 года из Одесского музея Западного и Восточного искусства картина Караваджо "Поцелуй Иуды, или Взятие Христа под стражу".

Сначала об этом поведали средства массовой информации, а через несколько дней то же самое уже официально сообщили директору музея Владимиру Ивановичу Островскому представители подразделения по связям с общественностью Министерства внутренних дел Украины. Они готовят специальную пресс-конференцию министра внутренних дел, поэтому им нужно было поснимать в музее, там, где находилась похищенная картина.

- Судя по всему, картина была украдена одним человеком. Потом он нашёл подельника ,так как вдруг обнаружил, что картину такого уровня намного легче украсть, чем продать. Потом прошла информация, что в этой криминальной истории задействовано около десяти граждан Украины. Дополнительной информации мы не получили -ссылаются на тайну следствия, - рассказал на пресс-конференции в информационном агентстве "Мост Одесса" Владимир Островский.

Добавлю к словам директора, что писалось и о том, что всего задержано по этому делу около двадцати человек, в том числе и граждане Германии. Имеют ли к краже отношение бывшие сотрудники музея директор не знает, так как никаких фамилий не называлось.

Что ж, послушаем Владимира Ивановича Островского дальше - это занятие всегда интересно.

ХОЛСТ ВАРВАРСКИ СЛОЖИЛИ

- Особого торжества у меня в лице не наблюдается. Говоря словами из песни, "это радость со слезами на глазах". Сбылись наши мрачные предчувствия и предположения. Мы предполагали, что картина всплывёт. Но вопрос: в каком виде?
На нескольких немецких сайтах изображена наша картина. По картине по вертикали через всё полотно отчётливо видны кошмарные равномерные осыпи красочного слоя. Такие получаются - длина холста свыше метра, высота соответствующая - если этот холст не свернуть в трубку, а сложить наподобие пододеяльника, как карты складывают. И со временем на картах, которые так складывают, образуются потертости и осыпь. Я как музейщик представляю, сколько необходимо будет усилий, чтобы эту картину восстановить, чтобы придать ей если не прежний, то хотя бы достойный вид.
Необходимо будет ещё проводить так называемое наращивание кромок холста. Поскольку преступник вырезал работу из рамы довольно грубо, и по всему периметру картины потеряно три сантиметра, а где-то чуть больше, авторского холста. Я консультировался с очень хорошим реставратором, и мне было сказано, что это как раз не самая сложная работа. Нарастить кромки холста можно в течение нескольких месяцев.
Насколько мне известно, сейчас идет переговорный процесс между Германией и Украиной о передаче картины Украине. Он очевидно займёт несколько недель. А дальше это будет очень длительный процесс определения повреждений, финансирования реставрации - мы надеемся, что в этом будет участвовать государство.

"ЭТА КАРТИНА - АВТОРСКОЕ ПОВТОРЕНИЕ"

- Картина до похищения была на нескольких крупных выставках: в Дюссельдорфе, в Милане, в Испании. Поэтому картина нуждалась в определённой чистке, освежении. Один из ведущих реставраторов Украины Владимир Цытович приехал в Одессу вместе с помощником, и они прямо в музее аккуратнейшим образом сняли внешние поверхностные загрязнения и нанесли на холст тончайший защитный слой лака. Освежили внешний вид работы. Когда они приступали к работе, им выдавала картину музейная комиссия. Когда работа была завершена, она тоже принималась комиссией, были высказаны позитивные оценки о качестве работы реставраторов.
Тогда эта "утка" или грязный слух о том, что это якобы копия, - утих. И теперь снова мне задают этот вопрос о копии. Я убеждён, что это авторское повторение кисти Караваджо. Великие художники повторяли свои картины, пользующиеся успехом. И при этом вносили в каждую картину какие-то нюансы.
Второй вопрос, который мне задают: что картина написана каким-то учеником Караваджо. Назовите мне хотя бы одного ученика Караваджо. Он был человеком вспыльчивым, эмоциональным гением. Мы не можем назвать ни одного мало-мальски известного ученика Караваджо. Да, у него были ученики. Но никто из них не вышел из-под тени гения. Может ещё потому, что, говорят, учить он не умел. Он умел создавать шедевры. Он умел вспыхивать и хвататься за шпагу в случае даже ерунды. Это его и погубило. Караваджо играл в мяч со своим другом, поссорился из-за очков. Они схватились за шпаги, и он убил своего друга. И после этого был вынужден бежать из Рима, скитался, попал к мальтийцам. Поссорился с гроссмейстером Мальтийского ордена и вскоре странным образом умер. Некоторые говорят - от невзгод и лишений, а другие считают, что, возможно, - от убийцы, которого подослал весьма ценящий своё достоинство гроссмейстер Мальтийского ордена.

"НЕ ПОДСКАЗЫВАЙТЕ РУКОВОДСТВУ ИДИОТСКИЕ ИДЕИ!"

Дважды задавали журналистки вопросы о том, не может ли Киев оставить у себя найденную картину. Это привело Владимира Ивановича Островского буквально в ярость:
- Картина была куплена русским послом. Подарена сыну русского императора Александра II. Этот сын, Владимир Александрович, подарил эту картину одесскому художественному музею. Всё это было ещё до революции. И потом эта картина поступила в наш музей. У неё совершенно прозрачная, совершенно легитимная биография. Поэтому вопрос о том, чтобы передавать нашу картину куда-то - это полный бред! Вы подсказываете идиотские идеи нашей державе. Нет такой практики! Почему вы толкаете наше руководство на такие действия?!

КРЕПКИ ЗАДНИМ УМОМ

- Мой предшественник Виктор Сергеевич Никифоров ещё в 2007 году и в начале 2008 года просил бюджетных денег на реконструкцию некоторых сегментов сигнализации в нашем музее. Просил небольшую сумму. - 40 тысяч гривен. Увы, не получилось. После кражи картины, благодаря стараниям начальника управления культуры и туризма облгосадминистрации Надежды Матвеевны Бабич, нам выделили сто тысяч гривен на эти работы. У нас полностью обновлена сигнализация по всему периметру музея на нескольких рубежах. Никогда ещё наш музей не имел такого уровня защиты. Несколько рубежей сигнальных устройств. Во-вторых, у нас появились могучие решётки, сделанные из калёной стали, которые просто так разрезать невозможно. В тех же итальянских залах, где раньше находился Караваджо, в зале искусства ХХ века, откуда был украден Караваджо, тогда там не было решёток, тогда там плохо работала сигнализация. Сейчас кроме этих барьеров существует по всему периметру музея видеонаблюдение. Причём его нельзя выключить с милицейского поста. Оно постоянно пишет ночью и днём. Наблюдение ведётся как внутри, так и по наружным стенам нашего дворца. Такого нет ни в одном музее Одессы. Раз в месяц, раз в квартал мы отслеживаем эту программу и, если нужно, архивируем. Её выключить можно, только введя специальный код. То есть, кроме дирекции музея по согласованию с Государственной системой охраны, её никто выключить не может. Конечно, мы знаем, что хорошо было бы подвести к самым важным произведениям лазерную точечную систему сигнализацию. Это то, над чем работаем сегодня.
Что же касается места реставрации...

Я патриот Украины, я украинец и люблю свою страну. Но в данном вопросе я достаточно объективен. На сегодняшний день на просторах СНГ самая мощная, самая серьёзная подготовка реставраторов - это Петербург и Москва. Во времена Советского Союза самая могучая реставрационная школа мира была советская реставрационная школа. Наши реставраторы были реставраторы экстра-класса.

"САМИ РАЗБЕРЁМСЯ С НАШЕЙ КАРТИНОЙ"

- Кто будет определять, вернут ли нам одесскую картину или искусную подделку? Стопроцентно определить, нашу картину нам вернут или не нашу, может только коллектив Одесского музея Западного и Восточного искусства. Не потому что я считаю, что мы - самые выдающиеся искусствоведы на этом пространстве. Нет, конечно, а просто потому что мы жили бок о бок с этой картиной многие десятилетия. У нас в музее есть сотрудники, которые работают свыше сорока лет. Я работаю двадцать девять лет. Мы Караваджо видели регулярно, проводя экскурсии. Мы смотрели на него регулярно во время музейных комиссий, всё тех же реставрационных комиссий или во время запаковывания картины перед отправкой в какое-нибудь заграничное турне. Мы знаем некоторые тонкости этого холста. Я не имею в виду тонкости живописные. Я имею в виду те, может быть, отметины времени, которые остались на этом холсте даже со времён пребывания в нашем музее. Едва заметная - но я знаю, где её смотреть, - лёгкая царапина. Где-нибудь в уголке. Естественно, этого всего мы вам никогда не скажем - это мы знаем. Мы узнаем свою картину. Это наша картина. Это так же, как мама с лёгкостью узнаёт своих близнецов и никогда их не путает. Поэтому реальными экспертами, которые смогут ответить, что вернут одесскому музею, будут только научные сотрудники Одесского музея Западного и Восточного искусства.

- Вы совершенно справедливо заметили, что вы и другие сотрудники знаете какие-то особености картины, но говорить о них всем не будете. Может быть есть смысл во избежание дальнейших спекуляций записать эти особенности, положить в конверт, в банк? А потом с другими уважаемыми людьми вскрыть. И будет видно: вот, мы писали то-то и то.
-Знаете, может быть утечка информации, даже в банке. Лучший банк - это наши головы. Какие спекуляции?! Я не один, естественно, приду к картине. Когда картина окажется в Украине, я обращусь к нашим сотрудникам, нашим опытным сотрудникам, которые жили с нашей картиной сорок и более лет, и пойдём и склонимся над ней. И каждый, то что знает в ней, будет смотреть. И если мы найдём всё это, то скажем, да, это наше.

***

А если не найдём, тоже скажем? Да, это не наше.

Позволю себе усомниться в праве директора музея на тайну о "Поцелуе Иуды". Тайне о всеобщем достоянии, которое мы передали ему и его коллегам на хранение.

Директор и его коллеги относятся к найденной картине, да и другим, хранящимся в музее Западного и Восточного искусства, как к своим детям. И это по человечески понятно и трогательно. Но всё-таки картины эти являются общенародным достоянием, а не экспонатами частной коллекции.

Если бы картину Караваджо не похитили, если бы совместными усилиями мы её не прошляпили, то тогда, - пожалуйста: имейте на здоровье свои маленькие тайны, приметы того, как опознать картину.

Но! Поскольку была похищена картина, имеющая огромную художественную и материальную ценность, то в связи с этим печальным фактом было возбуждено уголовное дело. Директор музея и его сотрудники являются по этому делу свидетелями - пока, во всяком случае. Очень важными свидетелями.

А посему, уважаемые свидетели, вы должны сообщать следствию всё, что поможет раскрыть преступление и вернуть картину на её место. Это ваша обязанность перед законом, это ваш гражданский и профессиональный долг.

В связи с тем, что картину могли подменить и подсунуть сейчас копию той, которая хранилась в Одессе, показания этих свидетелей, знающих картину как родную, чрезвычайно важны.

Поэтому от заявлений подобных "этого всего мы вам никогда не скажем - это МЫ знаем" следует отказаться как можно скорее, пока картина ещё не вернулась в Украину. Нам, публике, журналистам, говорить о приметах картины не надо. Следователю скажите, двум-трём людям в стране, которых вы уважаете и доверяете им. Есть, наверное, такие?

Приметы эти лучше всего описать и действительно спрятать в надёжное место, опять-таки в банк. А басни насчёт утечки информации повторять не надо.

Если же этого не сделать, то после появления картины и признания вами, что это она, родная, сомнения в том, что в Одессу вернули именно одесскую картину, останутся навсегда. Ведь вы же, Владимир Иванович, лицо заинтересованное и сами давече говорили об одном итальянском искусствоведе, что в вопросе авторства картины Караваджо ему верить нельзя, поскольку он - лицо заинтересованное. Вы - тоже.

Если же директор музея и его сотрудники откажутся добровольно заранее назвать особые приметы картины Караваджо, то, полагаю, следствие должно их как порядочных людей убедить это сделать.

Борис Штейнберг, журналист.
Для Интернет - газеты "Взгляд из Одессы".