На памятник одесскому писателю Исааку Бабелю скинулись всем миром

Режиссер Иосиф Райхельгауз, друзья и артисты театра «Школа современной пьесы» приняли участие во всемирной акции по сбору средств на памятник Исааку Бабелю в Одессе. В конце минувшей недели в театре прошел благотворительный концерт «Одесса–Москва–Одесса». 

На собранные деньги скульптор Георгий Франгулян (автор памятника Булату Окуджаве на Арбате) отольет Бабеля из бронзы. В 2010 году этот монумент (в день 70-летия со дня расстрела писателя) установят в центре Одессы – на углу Ришельевской и Жуковской улиц. В концерте приняли участие Михаил Жванецкий (на фото), Сергей Юрский, Роман Карцев, Валерий Хаит, Иосиф Кобзон, Аркадий Арканов, Александр Журбин и многие другие. О необычайной щедрости Исаака Бабеля ходили легенды. В трудные времена он раздаривал все, что имел, в том числе и вещи своих близких. Совладать с собою писатель не мог и отказать людям был не способен. Когда в 1930-х годах к Бабелю стали обращаться за помощью родственники репрессированных, он немедленно откликался. Обивал пороги, ходил по кабинетам, добиваясь правды. Как написала вдова писателя, столетняя Антонина Пирожкова, «сердце Исаака кровоточило, он шел против этой власти, защищая невинных людей».

Обращение Пирожковой к участникам творческого вечера в «Школе современной пьесы» прочитал со сцены еще один одессит, а ныне художественный руководитель театра «Эрмитаж» Михаил Левитин. Сами же родственники Бабеля (вдова, дочь Лидия, внук) принять участие в вечере не могли, поскольку живут в США. Сегодня о щедрости Бабеля помнят, наверное, только родственники. Давно нет людей, которым он помог, а произведения писателя не столь популярны, как полвека назад. Видимо, поэтому сбор средств на его памятник продвигался медленно. Расчетный счет для добровольных пожертвований клуб одесситов опубликовал еще в 2007 году. Однако откликнулись в первую очередь эмигранты: деньги поступили от одесситов Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Мельбурна. И до проведения вечера в Москве была собрана лишь пятая часть необходимой суммы.

Судя по всему, Бабель дорог в первую очередь людям, давно уехавшим из Одессы. «Кроме языка и юмора нас затягивает сюжет, – сказал Сергей Юрский. – И мало знать произведение. Хочется знать, что было дальше, как это все получилось». Когда Юрский стал читать Бабеля, зал реагировал вяло, хотя в свое время наивные персонажи одессита вызывали гомерический хохот. Однако правда и то, что мы становимся все более капризными и придирчивыми в наших требованиях к юмору. Современному человеку уже нелегко понять, что так смешило читателей у Аристофана, Рабле, Бомарше. Марк Твен (безупречный в смысле наличия юмора человек) писал: «У меня нет чувства юмора. Если в «Пиквикском клубе» есть хоть одно смешное место, значит, мне его не удалось обнаружить».

С годами звучание любого произведения меняется. Об этом напомнил собравшимся литературовед Бенедикт Сарнов, который впервые прочитал Бабеля в 1957 году, то есть через 18 лет после ареста и расстрела писателя. В ту пору Исаак Эммануилович уже был реабилитирован, однако «выросло несколько поколений, которые понятия не имели, не слышали этого имени, не знали, кто это такой, – сказал Сарнов на вечере. – Я был в их числе. На нас Бабель буквально обрушился. И трудно представить, что писатель такого масштаба был утаен на долгие годы. Мы были очарованы его волшебным словом, обаянием его языка…»

И все же удивительно, как смещаются акценты. В 1928 году в одной из популярных брошюр Максим Горький сравнил «Тараса Бульбу» Гоголя с «Конармией» Бабеля и поставил «Конармию» выше произведения Гоголя. Иронию «Конармии» старались передать и молодые актеры «Школы современной пьесы», исполнив сценки из произведения, однако зрители снова не улыбались. Кстати, главный конармеец Семен Буденный самого Бабеля не признавал и был одним из первых, кто начал травлю писателя. В конце 1920-х годов он опубликовал в «Правде» унизительное письмо, где была, в частности, такая фраза: «Фабула бабелевских очерков, оснащенных обилием высказываний эротоманствующего автора, идет от бреда сумасшедшего еврея».

Сам Исаак Эммануилович, как и положено одесситу, с юмором относился к критике (не знал еще, чем эта травля для него закончится). Вечер в «Школе современной пьесы» продолжался больше четырех часов. В антракте худрук театра Иосиф Райхельгауз объявил, что второе действие будет длиннее первого, поскольку многие артисты приедут после спектаклей. Вообще же на вечере Бабеля все происходило внезапно. Вышел на сцену, например, не заявленный в программе Иосиф Кобзон. И хотя его песни были не о Бабеле, а «вообще о евреях», это был его вклад в создание памятника.

© 2008, «ЗАО «Газета Новые Известия»