Еврей из Одессы спас СССР от фашизма

Было в истории Великой Отечественной войны и в истории героической обороны Ленинграда событие чрезвычайно высокой значимости, но в годы войны вся информация о нем была закрыта. Долгое время о нем не вспоминали и после окончания войны. Первым, кто вспомнил и написал о нем в своих мемуарах, был маршал Георгий Жуков. До сего дня об этом сражении мало что известно. Речь идет о гигантском Кронштадтском сражении, наша Победа в котором, в том сентябре 1941 года, в связи с беспрецедентностью событий и понесенными нами потерями, оказалась неосознанной нашим командованием.

Более того, сам факт трехдневного Кронштадтского сражения, в связи с кажущимся в то время нашим поражением в этом сражении, был скрыт командованием Ленинградского фронта от Ставки Верховного Главнокомандования, от Сталина и, естественно, от СМИ того времени. Ни одна строчка информации об этом гигантском Сражении не была опубликована в ежедневных официальных сводках "Совинформбюро"...
Из статьи Григория Гельфенштейна «Точка возврата» 

Накануне Дня Победы мы побеседовали с бывшим старшим оператором радиолокационной станции (РЛС) «Редут-3», непосредственным участником Кронштадского сражения, ветераном войны Григорием Ильичем Гельфенштейном.

— О Кронштадтском сражении мало что известно современной истории. Практически ничего неизвестно о героических подвигах участников той битвы. Что это было за сражение? Почему советская история умалчивала о нем?

— Как известно, в начале войны наши войска на всех фронтах отступали, отступали, отступали… В относительно короткие сроки немецкие войска близко подошли к Ленинграду. Имея существенный перевес над нашими войсками в живой силе и в технике, они продолжали наступать на Ленинград с целью овладеть им в короткие сроки... Завершив полное окружение Ленинграда, немецкое командование разработало, на мой взгляд, просто блестящий план овладения городом. Вот только сбыться этому плану было не дано! И в этом есть моя заслуга…

Главной целью массированных налетов немецкой авиации на корабли и Кронштадт были не наши корабли-коробки Балтийского флота, обездвиженные и запертые у Ленинграда и Кроншталта, а именно могучая артиллерия Балтийского флота, несокрушимый огненный щит Ленинграда! Излишне говорить здесь, что именно мощная морская артиллерия сыграла в обороне Ленинграда весьма значимую, если не решающую роль. Невозможно представить себе оборону Ленинграда и все 900 дней блокады без этой могучей силы, которая стеной разящего огня срывала все попытки противника продвинуться еще чуть поближе к пригородам блокадного города…

Генеральное наступление немецких войск на Ленинград началось 21 сентября 1941 года с попытки крупных сухопутных сил противника, начавших наступление из района Петергофа и Стрельны, сломить сопротивление защитников «Ораниенбаумского пятачка» и овладеть городом Ораниенбаумом (ныне город Ломоносов). Одновременно массированные силы немецкой бомбардировочной авиации предприняли первое дерзкое и коварнейшее, «звездное» (с трех сторон одновременно) нападение на корабли и форты Кронштадта. Рассчитывали, конечно, на фактор внезапности нападения… Но немцам не удалось задуманное.

В связи с провалом немецкого командования подавить своей авиацией могучую артиллерию Балтийского флота, неудача постигла и группировку немецких войск, пытавшуюся наступать на «Ораниенбаумский пятачок». Здесь сопротивление наших войск натиску вражеских дивизий энергично поддерживала огнем большая группа кораблей Балтийского флота. Именно это непреодолимое противостояние наших войск просто вынудило немецкое командование резко изменить свои планы овладения Ленинградом и уже без должной подготовки и штурма «Ораниенбаумского пятачка» начать активные действия своих главных сил из района Пулковских высот …

И вот тут-то опять заговорила могучая артиллерия флота, та самая артиллерия, которую пыталась, но не смогла уничтожить немецкая авиация… Вот в этом окончательно и проявилась наша победа в Кронштадтском сражении… Естественно, что, встретив на своем пути непреодолимую стену разящего огня, немецким танковым и мотодивизиям пришлось прекратить свое генеральное наступление на Ленинград! А еще через некоторое время наша разведка доложила, что немцы стали окапываться, готовиться к наступлению русской зимы… А зима 1941-1942 годов была в Ленинграде чрезвычайно суровой! Температура воздуха часто понижалась ниже 30-35 градусов.

— Григорий Ильич, почему же советская история умалчивала об этом историческом сражении, так повлиявшем на ход войны?

— По ряду причин наше морское командование в то время не осознало своей победы в этом Кронштадтском сражении. Для адмиралов и офицеров флота главное дело – корабли… И вот эти-то наши потери, понесенные после недавних в то время гигантских потерь в небезызвестном «Таллиннском переходе», показались нашим адмиралам большими и тяжелыми… Сражение в то время было беспрецедентным, а его результат без должного и верного понимания главной цели объективно оценить в то время было, очевидно, невозможно… Потому у нас исход Кронштадтского сражения сочли нашим поражением…

Сообщить Сталину, в Ставку Верховного Главнокомандующего, об очередном нашем поражении просто побоялись. Потому по всем меркам гигантское Кронштадтское сражение представили Ставке как обычную очередную бомбардировку наших кораблей немецкой авиацией, не уточняя при этом размера наших потерь... Сообщения о сражении не были опубликованы в ежедневных официальных сводках «Совинформбюро»... И сам факт Кронштадтского сражения, и, тем более, его итоги были строго-настрого засекречены… Эта секретность затянулась на долгое время и после окончания войны…

Но не знали ничего о Кронштадтском сражении только граждане Советского Союза. Весь же остальной мир знал о нем из немецких источников информации и пропаганды. Конечно же, все немецкие СМИ того времени на весь мир громко трубили о полном, якобы, уничтожении нашего Балтийского флота немецкой авиацией… А мы молчали, никак не комментировали и не опровергали эти сообщения…

— Так, может, пришло время всем узнать правду? Почему современные российские историки до сих пор не признали значимость тех событий?

— Если сейчас начать официально писать о Кронштадском сражении, то нужно же как-то объяснить людям, почему столько лет молчали. А это объяснить не так просто! К примеру, негласно, но злостно препятствует воскрешению правды начальник Института военной истории, полковник запаса А. Кольтюков. Вы спросите, зачем он это делает? Да потому, что инициатива воскрешения правды принадлежит не ему и не Институту военной истории минобороны, а какому-то бывшему старшему сержанту, да еще и с еврейской фамилией… Вот и в настоящее время действие или, вернее, бездействие Института военной истории наносит прямой вред международному имиджу и престижу России.

— Вы были непосредственным участником тех событий. Как молодой еврей из Одессы оказался едва ли не ключевой фигурой в центре исторических событий под Ленинградом? Что предшествовало этому?

— Да, все верно. Родился я в Одессе. Случилось это 3 января 1922 года. Помню, что в самом раннем детстве ходил с отцом в синагогу и там он посылал меня целовать Тору и какое-то красное полотнище со звездой Давида. Я ясно помню все это до сего времени…

Призывался в Красную армию я в Одессе в сентябре 1940 года после окончания средней школы-десятилетки. Такой был тогда закон. Попал служить в 28-й радиополк ВНОС в Баку. Здесь какой-то очень строгой комиссией я был отобран для изучения новой по тем временам секретнейшей техники радиообнаружения самолетов и направлен в полковую школу – в спецвзвод, в котором в обстановке строжайшей секретности обучался специальности старшего оператора наших первых отечественных станций радиообнаружения самолетов.

В конце марта 1941-го я был с отличием аттестован как старший оператор РЛС. В первых числах апреля 1941 года всю нашу учебную роту для дальнейшего прохождения службы эшелоном переправили в Ленинградский военный округ. 13 апреля 1941 года в Советском Союзе были созданы войска ПВО, а в Ленинградском военном округе – 72-й Отдельный радиобатальон ВНОС.

С самого начала Великой Отечественной войны я работал старшим оператором на РЛС типа «РУС-2» Ленинградского фронта. В середине июля 1941 года радиолокатор «РУС-2» нам заменили на новейшую по тому времени РЛС типа «Редут». Это была уже действительно отличная для того времени полномасштабная радиолокационная станция (РЛС). Она была удобная, надежная и практически безотказная в эксплуатации. На РЛС типа «Редут» я и проработал всю войну. При удачном расположении на местности радиус уверенного обнаружения самолетов у этого радиолокатора достигал 210-220 км. За время обороны и блокады Ленинграда, как полагаю, не менее 12-15 процентов воздушных тревог в Ленинграде было объявлено по результатам моей работы. Это высокий процент.

А в центре ключевых исторических событий я оказался, очевидно, совсем не случайно. Думаю, и даже убежден в том, что это было предначертано мне свыше...

С самого начала войны я был назначен старшим оператором на РЛС «Редут-3», которая должна была работать не только на командный пункт ПВО Ленинградского фронта, но и на систему ПВО Балтийского флота. В то время эти системы работали раздельно.

Первым местом нашей дислокации была деревня Логи, где-то под Нарвой. Затем пришлось нам отступать к Ленинграду. Оказались на «Ораниенбаумском пятачке». Именно на мою долю выпало нести боевое дежурство с 21 по 27 сентября в утреннюю смену. Потому все три вражеских массированных налета пришлись на дежурства моей смены, которую я возглавлял, будучи старшим оператором. Утром 21 сентября я не только обнаружил ряд походных колонн воздушного противника почти на предельной дальности обнаружения нашей РЛС (на расстоянии 180-210 км), но вскоре сумел и полностью разгадать коварнейший сценарий запланированных событий задолго (минут за 12-15!) до подхода противника к Финскому заливу и появления его в пределах прямой видимости над кораблями и Кронштадтом. О своей разгадке и грозящей нам страшной опасности я с волнением «открытым текстом» незамедлительно предупредил командный пункт ПВО Балтийского флота по телефону прямой связи и настоятельно потребовал незамедлительного объявления «Воздушной тревоги». Буквально через 3-5 секунд после этого по всему побережью и на кораблях завыли тревожные сирены.

В то время на всем Ленинградском фронте только я один, сидя на своем рабочем месте у экрана индикаторного устройства нашей РЛС «Редут-3», мог видеть все подробности событий Кронштадтского сражения. И то, что я видел и пережил в эти три дня, в часы и минуты этой битвы, я запомнил на всю жизнь… Это забыть невозможно!

23 сентября 1941 года высокую оценку моим действиям и результатам моей работы лично дал приезжавший к нам в тот день вице-адмирал Владимир Трибуц, командующий Балтийским флотом. Трибуц проникновенно поблагодарил нас (дежурную смену) за отличную работу. Обещал представить к высоким государственным наградам, а меня обнял и трижды поцеловал. Затем сказал, что по молодости лет я и сам еще не понимаю, какое великое дело сделал, разгадав в критической ситуации хитроумный замысел противника и подняв по боевой воздушной тревоге всю ПВО Балтийского флота и фронта задолго до появления вражеских самолетов над кораблями и Кронштадтом. Расчувствовавшись, он пообещал представить меня к званию Героя Советского Союза.

Так я узнал тогда и цену своего подвига… Однако все эти обещания закончились ничем... Дело прошлое… Так я и прожил всю свою долгую жизнь с сознанием того, что честно выполнил свой долг перед Родиной и даже заслужил похвалы лично от самого командующего Балтийским флотом Трибуца. Всю жизнь я помнил эту высокую оценку адмиралом моего ратного труда…

Вот так молодой солдат, еврей из Одессы, оказался в центре ключевых исторических событий на Ленинградском фронте. Ничего более к этому добавить не могу. Совпадение случайностей? Не думаю! Слишком много этих «случайностей». А тот факт, что за свой подвиг я вознагражден Б-гом: прошел всю войну и живу долгую жизнь, – это я воспринимаю как награду, данную мне свыше за то, что я оправдал Его доверие… У меня есть и еще весьма веские доказательства этому, но это уже мое сугубо личное, и мне не хочется здесь говорить об этом…

— Может быть, своими действиями в ходе Кронштадтского сражения Вы спасли Ленинград, Москву и даже весь Советский Союз от близкого краха?

— Да, вполне вероятно... Ведь невозможно представить себе существование Советского Союза и России без Ленинграда и Москвы… А в то время и судьба Ленинграда и судьба Москвы висели буквально на волоске… Другой конец этого волоска был в моих руках…

С конца 1944 года я стал работать на наведение наших истребителей на авиацию противника. Как старший оператор РЛС наведения участвовал в боях за взятие города Выборга. Закончил войну в звании старшего сержанта.

— Григорий Ильич, как сложилась Ваша жизнь после войны?

— Во время войны от рук немецких оккупантов погибли мои родители. И после демобилизации в мае 1947 года я остался жить и работать в Ленинграде. Почти 7 лет проработал во ВНИИРА. Затем, уже до выхода на пенсию, до 1983 года, работал в КБ завода «Россия» радиоинженером. Вся моя жизнь оказалась отданной нашей отечественной радиолокации. Я участвовал в разработках и вводе в эксплуатацию первых и ряда последующих поколений систем Управления Воздушным Движением (УВД).

Что касается моей семейной жизни, то в январе 1947 года, еще будучи в армии, я женился. В то время жена моя Евгения была студенткой медицинского института, а впоследствии она стала врачом-онкологом. Всю жизнь мы прожили в полном согласии. У нас есть дочь, три сына-тройняшки, а еще – восемь внуков и внучек и уже четыре правнука.

Редакция Jewish.ru поздравляет Григория Ильича Гельфенштейна, а также всех ветеранов Великой Отечественной войны с Днем Победы!

Материал подготовил Александр Фишман, jewish.ru