Одесская законность: Пакет во рту и кровопотёки. Это нормально?..

Пятый год Николай Николаевич Клечевский просит, настаивает, требует,чтобы одесские прокуратура и милиция, Генеральная прокуратура Украины разобрались в истории со смертью его матери.

Он подозревает - обоснованно подозревает - что её убили или, во всяком случае, "помогли" умереть.

В ответ Клечевский получает отписки - вернее, вырывает их с огромным трудом - что никаких оснований возбуждать уголовное дело по факту смерти его матери - нет. Смерть, мол, дело житейское, особенно в таком возрасте.

Чтобы не бросать тень на кого бы то ни было, фабулу этого дела, вернее, этой смерти, мы рассказывать не будем. Только - самое вопиющее.

Вообще одесские правоохранители и до смерти Марии Яковлены Клечевской не горели желанием защитить старушку.

Летом 2005 года 80-летнюю Клечевскую двое избивают и натравливают на неё принадлежащих им собак. Уголовное дело в отношении мужчины и женщины, которые это сделали, не возбуждают. И аргументируют это ловко: телесные повреждения, которые они нанесли, относятся к лёгким. А в таких случаях потерпевшим рекомендуют обращаться непосредственно в суд в порядке частного обвинения и уже там самим доказывать - кто их бил, за что и бил ли вообще.

Правда, в нашем случае на теле Марии Яковлевны были и телесные повреждения средней тяжести (укусы),по которым уголовное дело должно возбуждаться. Но дело возбуждено не было. А всё потому, что искусали Клечевскую не люди, а собаки! Как же их к уголовной ответственности привлечёшь, как в тюрьму посадишь?! У нас-то и камер для собак - преступников нет.

Мысль привлечь к уголовной ответственности тех, кто этих собак натравил на несчастную старушку, нашим законникам в голову не пришла.

В декабре 2005 года Марию Яковлевну опять избивают те же люди. И вновь с их уголовным преследованием ничего не получается. Месяц уходит за месяцем. В ноябре 2006 года Клечевская обращается с заявлением в милицию по этому поводу: она хотела получить наконец хоть какой-то ответ, пусть даже отказ.

Через несколько дней,13 ноября 2006 года, Марию Яковлевну находят мёртвой в комнатке, где она жила.

Что ж, бывает, возраст-то солидный.

Поначалу сомнений в том, что труп - "некриминальный" не было. Вернее, поздним вечером никто нормально старушку не осмотрел, если вообще осматривал, хотя в документах это отражено: "без внешних признаков насильственной смерти".

Однако вскоре картина резко изменилась.

14 ноября проводится судебно-медицинское исследование трупа. И одновременно - действие, названное "дополнительный осмотр места происшествия". Это, надо полагать, судебно-медицинский эксперт вызвал следователя прокуратуры, который прибыл с двумя понятыми.

И оказалось, что на подбородке трупа имеется ссадина, а на руках, ногах и теле - МНОГОЧИСЛЕННЫЕ КРОВОПОДТЁКИ (если сосчитать, то их было тринадцать).

ВО РТУ ТРУПА ОКАЗАЛСЯ ЦЕЛЛОФАНОВЫЙ ПАКЕТ 14х11 см, на котором были волосы несчастной. Частично пакет был засунут и в нос.

Удивительно, но несмотря на заткнутый в рот трупу пакет эксперт написал в своём исследовании, что "носовые ходы, полость рта и наружные слуховые проходы свободны". Насчёт ушей - вполне допускаю. Но писать при заткнутом в рот пакете, что этот самый рот свободен, по меньшей мере странно!

Причиной смерти эксперт назвал в своём заключении ишемическую болезнь сердца. И позднее милиция с прокуратурой всё время ссылались на этот вывод. Однако можно ли этот вывод при известных нам обстоятельствах считать правомерным?  Очевидно, что нет. Тем более, что эксперт и его коллеги отказались указывать причину смерти в официальной справке. Там, как и в свидетельстве о смерти, прямо указано, что ПРИЧИНА СМЕРТИ НЕ ОПРЕДЕЛЕНА.

Так по какому же праву прокуратура, для которой официальные документы должны быть профессиональной пищей, позволяет себе определять причину смерти, если патологоанатомы не смогли это сделать?

Сейчас дошло до того, что Николая Николаевича Клечевского, который несколько лет пытается подвигнуть наших правоохранителей к выполнению своих профессиональных обязанностей, стремятся убедить, что пакет в рот его матери всунули в морге: чтобы, мол, ничего не вытекало. Но почему эксперт, проводивший вскрытие, ничего об этом не знает?

Ладно, даже если принять на веру фантастическое предположение, что пакет засунули в рот уже мертвой, то как быть со следами избиения? Почему по ним никто не работал и работать не собирается?

Или у нас втихаря приняли закон, по которому украинских граждан старше восьмидесяти можно безнаказанно в расход пускать?

Борис Штейнберг, журналист.
Для Интернет-газеты "Взгляд из Одессы".