Дмитрий Жижин: Легкое дыхание акварели

Акварель, пожалуй, самый утонченный и поэтичный вид живописного письма. Ее прозрачность, изящество, легкость требуют особого совершенства исполнения, безошибочной руки,

безупречной точности прикосновения кистью к листу. Все эти качества, несомненно, присущи произведениям одного из первоклассных современных мастеров, работающих в этой технике, одессита Дмитрия Жижина.

Серьезное многостороннее художественное образование, которое было получено в родном городе (Училище им. М.Б.Грекова и Педагогический институт им. К.Д. Ушинского), а затем в Ленинграде (Институт живописи, ваяния и зодчества им. И.Е.Репина, нынешняя Академия художеств), стало существенной основой для выработки собственной оригинальной манеры, индивидуально-авторского подхода к пониманию творчества и его задач.

Акварель уже давно, еще с ученических лет, стала особо любимой и очень органичной таланту художника техникой. Причем "многогранной" техникой, по глубокому убеждению маэстро...

Существуют разные виды акварели. Так, "а ля прима" - это "живопись по сырому", способ исполнения в один прием, за один сеанс. Для работ Жижина это весьма характерно. В их основе хорошо заметны мягкие, плавно растекающиеся очертания, "вплавляющиеся" друг в друга переходы цветовых пятен, сделанные на влажном листе.

Кроме того, принципиальной установкой, составляющей его художественного метода является исполнение произведения за один сеанс, соединение начала и завершения работы в единой пространственной и временной точке. "Сarpe diem!" - "Лови мгновение!", говорили древние. Учитывая непреходящий опыт импрессионистов, Жижин, как будто подхватывает и реализует этот завет в своем творчестве, тонко ощущая уникальность и неповторимость каждого состояния изображаемой им природы.

Все свои пейзажи художник создает на пленере, подолгу отыскивая и высматривая максимально выразительный мотив, предлагаемый поистине безграничной на вдохновенные "выдумки" природой. Часто проведя в поисках несколько часов, но, наконец, увидев захватывающий, увлекающий его вид, "картинку", почувствовав ее композицию, мастер почти молниеносно приступает к работе. И в этом быстром, очень концентрированном по времени и вниманию процессе поэтапно включаются все возможности акварели. Работа "по мокрому" дополняется прописыванием по более сухой поверхности, бумага снова смачивается для достижения необходимого качества изображения, добавляется сухая кисть и т.д. Словами невозможно воссоздать разнообразие используемых приемов, а на листе это превращается в нечто, кажущееся порой нерукотворным+

Прибегая к огромному арсеналу средств, художник, тем не менее, принципиально остается в рамках выбранной формы творчества, реализуя установку на "чистоту жанра". Жижин - "классик", и по высочайшей культуре письма, и по внутренним эстетическим позициям. В определенном смысле, он признает искусство как "игру по определенным правилам" и здесь, с предельной собранностью и целеустремленностью, старается "выиграть" и достичь максимального результата.

В наш век размывания всех и всяческих границ такая позиция может восприниматься по-разному. По моему мнению, она, сопрягаясь с бесспорным талантом художника, заслуживает глубокого уважения. И в его лице - уважения к Культуре, к стойкости человеческого духа, верности Искусству и его идеалам.

Акварель как самостоятельный и своеобразный вид искусства приобрела в Европе известность, начиная со второй половины ХVIII - в начале Х Х вв. И ее развитие в Англии, Франции, позднее в Германии, Испании и, конечно, в России, стало значительной, лично воспринятой и пережитой школой для будущего маэстро. В то же время ему, несомненно, близки восточные "первоистоки" акварели - опыты китайских и японских мастеров, их особое обращение с плоскостью листа, сочетание пространственности, воздушности изображения и непререкаемой двухмерности его подачи. Трепетное внимание к деталям, иногда обращение к ненавязчивому символическому намеку. Но, помимо приемов, с этим искусством и даже культурой, философией, мировосприятием художника роднит нечто большее - отношение к творчеству. Представление о его импульсах и первоначалах, а с другой стороны, сам характер творческого процесса, обусловленный продолжительным этапом созерцания, внутреннего анализа и почти одномоментной, подобной вспышке, реализацией замысла.

Так, для Жижина представляется естественным признание природы глубинным и наиболее вдохновенным предметом его искусства. Сам художник отмечает, что сегодня желаннее всего для него творческие контакты с природой, выход на простор из мастерской, из дома туда, где человек оказывается наедине с чистотой и мощью первозданной природы. В то же время, если говорить о манере письма, о сформированном способе, или алгоритме, работы, то и здесь можно увидеть характерное сходство с подходами восточных мастеров. Свойственное этому одесскому художнику сочетание изначально длительного духовного сосредоточения, мысленного и чувственного "вынашивания" образа, и виртуозно быстрого, необычайно концентрированного воплощения, доводящего работу до ее завершенного состояния.

Знакомясь с Д. Ю. Жижиным и его творчеством в Выставочном зале Краеведческого музея, я вспомнила замечательную даосскую притчу о далеком краснодеревщике Цине. В ответ на просьбу поделиться секретами своего мастерства он говорил, что задумывая работу над рамой для колоколов, он перво-наперво постится для очищения сердца и накопления духовных сил. "После пяти дней поста я избавляюсь от мыслей о хвале и хуле, мастерстве и неумении. А после семи дней поста я достигаю такой сосредоточенности духа, что забываю о самом себе. Тогда для меня перестает существовать царский двор. Мое искусство захватывает меня всего, а все, что отвлекает меня, перестает существовать для меня. Только тогда я отправляюсь в лес и вглядываюсь в небесную природу деревьев, стараясь отыскать совершенный материал. Вот тут я вижу воочию в дереве готовую раму и берусь за работу. А если работа не получается, я откладываю ее. Когда же я тружусь, небесное соединяется с человеческим - не оттого ли работа моя мне кажется как бы божественной?"

Действительно, легкость и органичность исполнения акварелей Дмитрия Жижина в какой-то момент рождает ощущение сверхестественности: кажется, что лишь природа, пронизанная Божественным замыслом способна рождать что-либо подобное. В присутствии этих работ, и образно говоря, и буквально, становится легче дышать+

Сегодня, когда искусственность и противоестественность все теснее смыкают свое кольцо вокруг человека, когда мы все чаще оказываемся во власти синтетических подобий и суррогатов, не только просто приятно смотреть на работы этого художника как на что-то чистое, искреннее и настоящее. Скажу больше, благодаря тому, что такое искусство есть "здесь и сейчас", веришь в то, что наш мир, все более уподобляющийся бешено мчащемуся поезду, все-таки, не сойдет с рельс...  

Вера Савченко,
кандидат философских наук, искусствовед